Дух дышит, где хочет. Большая христианская библиотека

Более 50 лет прошло с момента премьеры «Дух веет, где хочет», но фильм ничуть не утратил свою актуальность. Главный герой, лейтенант Фонтен, заточен в тюрьму. Его цель — выбраться на свободу. В тюрьме держат множество узников, однако в рамках повествования совершить побег удаётся лишь двум из них, и это отнюдь неслучайность. Почему? Для ответа на этот вопрос необходимо рассмотреть психологический контраст персонажей (I) , а также ряд сцен (II) , требующих особого упоминания по причине важной роли, отведённой им в виду предмета обсуждения.

I). Во-первых, пастор и старец. Пастор — человек верующий, много времени уделяет чтению и переписыванию библии, молитве, надеясь на спасение. Очевидно, он отказывается предпринимать какие-либо действия самостоятельно, возложив надежду на Господа. Другая крайность — отчаянный старец, утративший надежду вовсе. В его голове твёрдо осела мысль о невозможности бегства; ложное ограничение, возведённое им самим, приводит к тщетной попытке самоубийства. Оба второстепенных персонажа, движимые страхом, ударяются в противоположные крайности, что делает их спасение немыслимым в контексте данной истории.

Во-вторых, безымянное окружение и мальчишка. Подавляющее большинство пленников, чьи имена остаются за кадром, резко отвергает какую-либо мысль, довод о возможности сбежать из тюрьмы. В отличие от шестнадцатилетнего мальчишки, соседа главного героя, который, выслушав подробный план, отвечает «Согласен» на предложение о побеге. Скованные страхом узники так и не покидают стен заточения, что нельзя сказать о мальчике (однако, его уход не обусловлен исключительно бесстрашием и верой в себя; без главного героя, как и главный герой без мальчишки, он далеко бы не ушёл, но об этом позже).

В-третьих, Фонтен и Арсен. Фонтен, обладает стратегическим складом ума, способностью грамотно анализировать, просчитывать каждый свой замысел; всякий поступок, имеющий значение, соответствует плану, что вынашивался несколько месяцев. В противоположность ему, Арсен — один из немногих, кто помышляет о побеге, но ему недостаёт терпения, доли разума, а потому, не обладая пошаговым алгоритмом, он предпринимает попытку бегства, но вскоре вновь оказывается в камере, погубленный собственной суетой и излишней самоуверенностью.

Пожалуй, ключевым фактором, благодаря которому лейтенант вырывается из клетки, является способность совмещать отдельно взятые качества, преобразовывая их в гармоничную систему. Видение Фонтена сочетает в себе надежду (пастор) и отчаяние (старец), страх (безымянное окружение) и отвагу (мальчишка), а также собственную доминанту (ум) и доминанту Арсения (действие).

II). Сцена побега, где к Фонтену приходит осознание всей ценность мальчишки, трактуется двояко. Во-первых, его откровение говорит о невозможности оказаться на свободе без помощи других, какой бы маленькой она ни была. Несмотря на тактичный ум главного героя, ему также посодействовало трио незнакомцев и некоторые заключённые. Смог бы он уйти так далеко в одиночку? — спорный вопрос. Во-вторых, намерение Фонтена было бы неосуществимо без веры в себя; на фоне большинства заключённых мальчишке храбрости не занимать, а потому он символизирует внутреннюю уверенность (но не стоит путать слепую веру пастора с верой юнца).

И наконец: момент размышлений. Смятение несколько часов терзает лейтенанта: сделать ли последний, а вместе с тем самый рискованный и опасный шаг? Кажется, страх и сомнения, с которыми герой сражался на протяжении долгого подъёма, сломили его у самой вершины горы. Но Фонтен не сдался и дошёл до самого конца — вдохнул долгожданный запах свободы.

III). «Приговорённый к смерти бежал, или Дух веет, где хочет» — картина многогранная; она задаёт непростые вопросы, причём ответить на некоторые пока не удалось и в повседневной жизни. Однако это не делает киноленту претенциозной, вычурной, а, напротив, придаёт глубины, вызывает желание вернуться. Ведь метафоричная история о заточенном духе, рвущимся на свободу, неподвластна разрушительной силе времени, живёт и по сей день. Так, Робер Брессон создал бессмертное произведение.

Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников Иудейских. Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог. Иисус сказал ему в ответ: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия. Никодим говорит Ему: как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться? Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше. Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа. Никодим сказал Ему в ответ: как это может быть? Иисус отвечал и сказал ему: ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь? Истинно, истинно говорю тебе: мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы свидетельства Нашего не принимаете. Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, – как поверите, если буду говорить вам о небесном? Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах. И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.

Перед нами – долгая беседа с Никодимом. Никодим, известный всем фарисей, учитель закона, приходит ко Христу «ночью». Эта ночная встреча погружает нас в таинственную атмосферу. Поистине – мы все в ночи пред Богом. Мы все как Никодим – те, кто ищет Христа среди ночи.

Но то, что Никодим приходит ночью, имеет еще и другое значение. Он ночью пришел, ему недостаточно было слушать Христа среди толп народа. Он нуждался в том, чтобы встретиться с Господом наедине. Для него было лучше лишить себя ночного отдыха, нежели не услышать сокровенное слово Христа. Когда другие спали, он обретал спасительное знание.

А может быть, он поступил так из-за страха и малодушия. Он боялся или стыдился, что его увидят со Христом, и потому пришел ночью. Но хотя он пришел ночью, Христос принял его с любовью, давая образ своим служителям поддерживать добрые начинания, как бы ни были они слабы. Хотя теперь он пришел ночью, придет время, когда он открыто исповедует Христа. Благодать может быть сначала только горчичным зерном, а потом вырастает в большое дерево.

Мы знаем, – говорит Никодим, очевидно, от лица многих, – что Ты Учитель, пришедший от Бога: ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог. Как отличен его взгляд от многих его соплеменников, в особенности облеченных духовной властью, тех, кто, видя дела Христовы, воспламенялись завистью и ненавистью ко Господу. И как надо нам учиться видеть самое главное в чудесах! И главное в беседе Христа с Никодимом – необходимость нового духовного рождения для человека. Недостаточно изумляться чудесам Христовым – надо снова родиться. Никодим ждет скорого прихода Царства Небесного. Но Христос говорит, что мы не будем годны для него, если духовно не изменимся, то есть не родимся заново. Рождение – начало жизни. У нас должно быть новое естество, новые принципы, новые цели. Мы должны родиться снова и свыше. Это новое рождение дается с небес, оно предназначено для Божественной и небесной жизни.

Кто не родится свыше – не сможет увидеть Царства Божия, не сможет понять, о каком Царстве идет речь, не примет никогда его утешения. Это возрождение абсолютно необходимо и для земной жизни, тем более – для вечной, потому что невозможно вкусить блаженство, быть подлинно счастливым, не будучи святым.

Как может человек родиться, будучи стар? Неужели он может в другой раз войти в утробу матери своей и родиться? – с недоумением спрашивает Никодим. То, о чем Христос говорит духовно, он воспринимает плотски. Но велико его желание познать истину! Когда мы встречаемся с трудностями в понимании Божественных тайн, мы не должны отступать от Господа. Рожденное от плоти есть плоть, – говорит Господь. И если бы человек мог рождаться от утробы матери сотни раз, это не изменило бы сути дела. Грех растлил самое наше естество. Яко в беззакониях зачат есмь – исповедуем мы каждый день в покаянном псалме. И нам не следует удивляться тому, что должно нам родиться свыше. Господь говорит о рождении от воды и Духа, имея в виду таинство крещения. Но мы призваны также в личном благодатном опыте – Духом Святым – узнать, о каком рождении говорит Христос. Действие Духа Святого таинственно – где, когда, кому и в какой мере соизволит Он сообщить Себя. Но Его дыхание не может остаться от сподобившихся этой милости сокрытым. Дух дышит, где хочет, и голос Его слышишь и не знаешь, откуда приходит и куда уходит.

Как это может быть? – спрашивает Никодим. Есть то, что выше нашего естественного разумения. Но оттого что он не может постигнуть слово Христово своим умом, он не отказывается от искания истины. Сколь многие самонадеянно полагают, что невозможно поверить в то, что невозможно увидеть телесным зрением. «Ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь?» – говорит Христос. Мы слышим здесь слово упрека Господа тем, кто берется учить других духовному, а сам плохо разбирается в этом. Тем, кто проводит время только во внешнем изучении Писания, и внешнем соблюдении всего, и небрежет о самой сути. «Можно быть вполне заслуженным доктором богословия, – говорит святитель Игнатий (Брянчанинов), – а случись с этим богословом беда, он смотрит растерянно: да есть ли Бог?» «И откуда взяться свету, – добавляет святитель, – у этой тьмы?»

Мы говорим о том, что знаем и свидетельствуем о том, что видели, – говорит Христос – и не только о Себе, но о всех, кто Его. Потому от воскресенья к воскресенью, из века в век Церковь поет: Воскресение Христово видевше…

Он сошел с небес, и в то же время Он – Сын Человеческий. Теперь, когда Он говорит с Никодимом как Человек, – Он на земле, но как Бог – Он на небе. Так велика Его любовь к нам, что Он был вознесен на Крест за наши грехи, как змей Моисеем в пустыне, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную, Пасху вечную, которая уже сейчас дается многим как рождение свыше.

Какова реальность, в которой мы живём? Реальностей много, побеждает в итоге та, носители которой наиболее активны.
Лучше плохо делать, чем хорошо не делать. Усилие, рывок, стремление - тоже вклад.
Мы становимся тем, что делаем. Мир становится тем, что мы делаем.

Каждый человек - текст, который призван стать песней.
В чём разница? Наверное можно сказать так: текст - это набор букв, слов, фраз в произвольном порядке, они были до человека и будут после него. А песня - это его внутренняя суть, звучащая посредством тех же слов, но передающая личное звучание. Текст как бы нельзя патентовать - он общий, а песня как бы получает личный патент у Бога. Почему у Бога? Потому что песню даёт Бог, наш внутренний человек поёт, только пребывая в Боге.

Дар - это не только наличие чего-то, но и отсутствие; это не только одарённость, но и уязвимость.

Хорошо быть дураком - всегда кажешься себе умным.

Злоба, чванство, обида и зависть всегда лгут.

Если надо - возьми жизнь ягоды, претвори её жизнь в свою жизнь, но не глумись над её жизнью...

Крылья всегда рождают крылья. Крылья - главный орган всех зачатий и рождений.

Работа на износ - изнашивает.

Сознание - это Божий интернет.

Дружба - поиск Песни сердца другого (петь навстречу), вызывание своей Песней Песни другого. Это бережное внимание к Песне другого. Светящийся шар на картине Чюрлёниса «Дружба» - и есть Песня. Её принимают или передают - всё это пение Одной Песни.

Мы друг другу гении, ангелы-вдохновители, а значит и демиурги. Нельзя стать самим собой (настоящим) для себя, можно только для другого. Явить себя настоящего можно только другому. И таким образом стать настоящим - перед лицом другого (ближнего или дальнего).

Главное в каждом человеке то, что можно в нём любить. И это то в нём, что Христово.

Всякий идол - Ваал, потому что в последней своей точке непременно превращается в Ваала.

Чем сильно добро? Доброй волей людей.
Чем сильно зло? Бездеятельностью добрых людей.

Самость любит себя и понимает других, говорящих на языке самости. Она живёт в душе, как змея и говорит другим змеям, живущим в других людях: ублажите меня - и я вас ублажу. И если кто не ублажит, того змея ужалит.

От набата не ждут колыбельных.

Встреча личностей возможна только на территории Песни. Если не в Песне, то неизбежно - в столкновении, или же это будет простое функционирование на уровне механизмов в той или иной механистической системе. Личность - надсистемна, личность - органична, а не механична, она вырастает как цветок, укоренённый в Боге.

Чужой правильный ответ без правильно поставленного своего вопроса - это неправильный ответ, несмотря на внешнюю правду.

Знала я одного человека, который за столом всегда хватал самую большую ложку. И может быть именно поэтому другие ему всегда подсовывали маленькую.

1.3.1. Пророки до вавилонского плена 1.3.2. Пророки после вавилонского плена 1.4. Учительные книги Глава 2. Мужи апостольские о Святом Духе 2.1. «Учение двенадцати апостолов» (дидахи) 2.2. Послание псевдоВарнавы 2.3. Послания Климента 2.3.1. Первое послание к Коринфянам 2.3.2. Второе послание к Коринфянам (неподлинное) 2.3.2.1. Пневматология гностиков 2.4. Пастырь Ερμα Выводы к главам 1 и 2 Глава 3. Особенности пневматологии Апостола Иоанна 3.1. Современные подходы к исследованию евангелия от Иоанна 3.2. Структура и форма евангелия от Иоанна 3.2.1. О соотношении формы и содержания 3.2.2. Понятия параллелизма и хиазма 3.2.3. Хиастические структуры 3.2.4. Гипотеза Герхарда 3.3. Учение о Духе в евангелии от Иоанна 3.3.1. Пролог 3.3.2. Крещение Господне 3.3.3. Беседа с Никодимом 3.3.4. Иисус и самарянка 3.1.5. 3.1.6. Прощальная беседа Глава 4. Отображение пневмагологии апостола Иоанна в богословиИ Церкви 4.1. Основные вехи становления святоотеческой пневматологии 4.2. Аспекты современного богословия Святого Духа 4.2.1. О различии сущности и энергии в современном богословии 4.2.2. Паламизм и иоанновская пневматология Выводы к главам 3 и 4 Заключение Приложения Библиография

Автор – священник Московской Патриархии. Пневматология рассматривается в историческом развитии (Ветхий Завет, апологеты, затем Евангелие от Иоанна). Безусловным недостатком является отсутствие анализа синоптических текстов. Развитие пневматологии после апологетов дано кратко в одной главе. Есть библиография вопроса. Наиболее интересен анализ пневматологии четвертого евангелия, в части же историко-догматической автор считает возможным не анализировать католической пневматологии как таковой, а просто сослаться на «нетварные энергии» как достаточного опровержения «филиокве».

Введение

Переживаемое нами время на рубеже двух тысячелетий имеет особую атмосферу ожидания грядущих событий и одновременно оценки прошедшего. Это может быть верно выражено и осознано, если учитывать внутреннюю связь прошлого, настоящего и будущего. В такие периоды истории особенно проявляются попытки прикоснуться к тайне связи времен и увидеть в истинном свете свое прошлое, чтобы осознать настоящее и постараться исправить будущее. Поэтому наше время характеризуется повышенным интересом к проявлениям духовности и свидетельствам о благодатных действованиях Бога в этом мире, которые беспристрастно освещают истинное положение вещей. Эти проявления духовности должны иметь церковное признание и основываться на авторитете личной святости. А свидетельства православных подвижников всех эпох, обладая непреходящей ценностью, выявляют глубину и неповрежденность Предания Церкви и позволяют осознать веру сегодняшнего поколения христиан через ее догматическое осмысление. Догматы при этом, не являются предметом отвлеченного богословствования, но исполняются жизни и «чистого смысла», чтобы мы «помнили слова, прежде реченные святыми пророками, и заповедь Господа и Спасителя, преданную апостолами вашими» ().

Некоторые современные искания и попытки догматического синтеза, когда отсутствует стремление разобраться в Предании и экзистенциально осмыслить святоотеческие свидетельства, увидеть в их свете собственный опыт и упорядочить свои знания, часто оборачиваются неприятием традиции Церкви и склонностью описать все по-новому, по-своему и неизбежно приводят к духовным искажениям. Для теперешнего времени ярким поучительным примером может служить догматическое осмысление православной веры святителем Григорием Паламой, который, по его собственному свидетельству, не внес ничего нового, до него не открытого, в веру Отцов. И когда стала явной опасность искажения святоотеческого Предания в вопросах об нахождении Святого Духа и о Его дарах и в исторический момент потребовалось четко выраженное и догматически осмысленное свидетельство миру, оно прозвучало из иноческой обители. Причем не столь важна была внешняя сторона проблемы filioque и антилатинская направленность полемики, сколько необходимость православного осмысления этого явления, проясняющего все прежние недомолвки и неясности. И прозвучавший ответ, исключая всякое умствование о предметах непостижимых, показал познаваемость в Своих действованиях Того, Кто желает эти действования производить .

Именно поэтому обращение к пневматологическому аспекту догматики является сейчас важным, а для того чтобы современные свидетельства Святого Духа и проявления Божественных действий могли быть адекватно принятыми и церковно осознанными («хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам» – ), полезно рассмотреть подобные свидетельства в евангельском контексте, начиная с ветхозаветной эпохи и продолжая веком мужей апостольских, а также в святоотеческом контексте, последовательно восходя к учению святителя Григория Паламы об обожении, основывающемся на догматическом различении Божественной сущности и энергий.

Как справедливо отмечает протопресвитер Борис Бобринской, «не должно быть обособленного богословия Святого Духа, <...> о Троице мы должны стремиться богословствовать нераздельно» , что, впрочем, не препятствует нам увидеть развитие представлений о Духе, не систематизируя их обособленно от христологии и триадологии, но пытаясь выделить общие тенденции у авторов разных эпох. Единым критерием здесь является учение о Духе любимого ученика Господа, апостола и евангелиста Иоанна, создавшего совершенное как по форме, так и по содержанию духовное произведение для научения вере всех последующих поколений христиан. Рассмотрению иоанновской пневматологии с использованием особенностей композиции текста Евангелия посвящена большая часть нашей работы.

Настоящее исследование имеет также своей целью проследить, как в ветхозаветную эпоху и эпоху раннехристианских авторов развивались представления о Святом Духе, обнаруживая Его персональные характеристики, каким образом это передано в Евангелии от Иоанна и последующем богословии Церкви. Наши рассуждения в первой части работы будем проводить, в основном опираясь на ключевые аспекты иоанновской пневматологии и соотнося с ними учения рассматриваемых авторов и традиций. Далее проанализируем те места оригинальных текстов творений мужей апостольских и их переводов, где выявляются авторские представления о Духе, и сопоставим их с тем, что было рассмотрено ранее. Во второй части рассмотрим особенности иоанновской пневматологии с учетом современных тенденций в библеистике и с привлечением понятий, отражающих форму и структуру Четвертого Евангелия, рассмотрим аспекты влияния пневматологии апостола Иоанна на последующее богословие Церкви – Восточной и Западной, а также некоторые богословские проблемы Учения о Святом Духе в современном контексте.

Об экзистенциальном осмыслении православного Предания см. наши статьи: Завершинский. Богословский экзистенциализм; Завершинский. Экзистенциальные аспекты.

. Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников Иудейских.

Таков почти был и Никодим. Верил и он Иисусу и, кажется, говорил иудеям в пользу Господа, именно: что нужно судить Его по внимательном исследовании (). Да и после распятия при погребении он также показал много заботливости и щедрости. Однако же, он не веровал, как должно было.

. Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог.

Придерживаясь еще слабости иудейской, он приходит к Иисусу «ночью» из страха от иудеев (); называет Его Учителем, как простого человека, ибо такое имел понятие об Нем, почему и прибавляет, что никто не может творить таких чудес, если не будет с ним Бог. Видишь ли, он приходит к Иисусу, как к пророку и человеку, любимому от Бога.

Что же Господь? Он не обличает его грозным образом, не говорит, зачем ночью приходишь к Учителю, посланному от Бога, почему не имеешь смелости? Ничего такого не говорит, но милостиво разговаривает с ним о предметах божественных и высоких. Примечай также, что хотя Христос творил много чудес, но настоящий евангелист не повествует ни об одном из них или потому, что об них сказано другими евангелистами, или потому, что они выше подробного повествования.

. Иисус сказал ему в ответ: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия.

Кажется, слова Господа к Никодиму не имеют ничего общего со словами к Нему Никодима. Но для внимательного откроется много общего. Так как Никодим имел понятие о Христе уничиженное, именно: что Он Учитель и что с Ним Бог, то Господь говорит ему: тебе естественно иметь такое понятие обо Мне. Ибо ты еще не родился «свыше», то есть от Бога, рождением духовным, но еще плотян, и познание, какое ты имеешь обо Мне, не есть духовное, но душевное и человеческое. А Я говорю тебе, что и ты, и всякий другой будете вне Царствия, если не родитесь свыше и от Бога и не получите должного обо Мне понятия. Ибо рождение чрез крещение, внося в душу свет, дает ей возможность видеть или познавать Царствие Божие, то есть единородного Его Сына. Ибо Сын может быть назван как премудростью Божиею, так и Царством Божиим. Царства же сего, Никодим, никто не может видеть или познать, если не родится от Бога. Так и ты, потому что не родился еще духовно, не видишь Меня – Царствия Божия, как должно, но имеешь обо Мне низкое понятие.

. Никодим говорит Ему: как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?

Никодим, слыша учение выше, чем человеческое, изумляется и по свойству немощной природы человеческой спрашивает: «как это возможно?» Это – признак неверия. Ибо где нет веры, там являются вопросы: как это, почему это? Слова Никодима кажутся и смешными, потому что он не помыслил о духовном рождении, а припомнил телесное чрево. Услышав, что если кто не родится «свыше», он подумал, что употреблено вместо «сначала», «снова», во второй раз, и речь понял в таком значении: если кто не родится «сначала», во второй раз. Посему и говорит: «как может, будучи стар, войти во утробу матери своей?»

. Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие.

Два предмета для него были неудобопонятны: один – рождение духовное, другой – Царствие. Ибо имени Царства Небесного иудеи никогда не слышали. Теперь он недоумевает о рождении. Христос и открывает ему яснее способ рождения духовного.

Ибо человек, состоя из двух частей, из души и тела, имеет и образ рождения двучастный. Вода, видимо принимаемая, действует к очищению тела, а Дух, невидимо соединяющийся, – к возрождению невидимой души. Если ты спрашиваешь, как вода может родить, то и Я спрошу, как семя, которое само водообразно, может образоваться в человека? Посему как над семенем телесным все совершает благодать Божия, так и при крещении предлежит вода, но все совершает Дух и молитвенное призывание, а особенно присутствие Бога. Ибо в воде сей совершаются знаки и образ погребения и воскресения. Три погружения – знак тридневного погребения; потом человек воскресает (выныряет), как Господь, нося светлую и чистую одежду нетления, а тление погрузив в воде.

. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух.

Господь, отвлекая внимание Никодима от рождения плотского, говорит: «рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух», то есть человек, родившийся крещением, становится духовен; ибо слово «дух» ты должен разуметь вместо «духовный». Правда, крестившийся не делается духом божественным, но, получив Духом сыноположение, благодать и честь, удостаивается быть духовным.

. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше.

Видя же, что Никодим и еще смущается, говорит: «не удивляйся». Потом пытается учить чувственным примером.

. Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа.

«Дух, – говорит, – дышит, где хочет, и голос его слышишь, однако же, не знаешь его направления, потому что он неудержим и беспрепятствен, и по силе природы имеет стремление во все стороны». Если говорит «дышит, где хочет», то не потому, будто ветер имеет способность свободного выбора и желания, но потому, что хочет (как я сказал) указать на естественное его движение и неудержимую силу. Если же не знаешь, где и как дышит ветер, сей дух, подлежащий чувству, то как хочешь уразуметь возрождение от Духа Божия? Если сей дух не может быть задержан, то тем более не подчинится законам природы благодать Духа Святаго.

Да постыдится духоборец Македоний и предшественник его Евномий. Первый поставляет Духа в раба, однако здесь слышит, что ветер дышит, где хочет, и, следовательно, тем более Дух имеет самовластно движение и действует, где и как хочет. А Евномий, прежде погрешив в сем же самом и назвав Духа тварью, до того простер свою дерзость, что будто он знает Бога так же, как самого себя. Пусть же слышит, что он не знает движения и стремления ветра; как же, преступный, дерзаешь присвоить себе знание Сущности Божией?

. Никодим сказал Ему в ответ: как это может быть?

Никодим еще остается с иудейскою немощью, потому опять спрашивает: «как это может быть?»

. Иисус отвечал и сказал ему: ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь?

Посему и Господь, показывая ему, что он спрашивает так от простоты, говорит: «Ты учитель Израилев. Если вспомнишь славные чудеса, совершенные в Ветхом Завете, начиная от сотворения человека и далее, именно: как он сотворен (), как жена создана из ребра (), как совершились знамения в Египте, как в Чермном море (), как неплодные рождали () и тому подобное, если сообразишь это, как учитель Израилев, то поверишь и тому, что Я теперь говорю».

. Истинно, истинно говорю тебе: Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы свидетельства Нашего не принимаете.

«Притом, Я говорю о том, что знаю и что видел, то есть знаю до точности». Ибо словом "видели" Он обозначает не телесное зрение, но знание самое точное.

«Но вы свидетельства "Нашего", то есть Моего, не принимаете». Господь говорит это не одному Никодиму, но простирает к целому роду иудеев, до конца оставшихся в неверии.

. Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, – как поверите, если буду говорить вам о небесном?

«Если Я сказал вам о земном, и вы не верите», то есть если Я сказал вам о возрождении, совершающемся во крещении, и вы не приняли, но спросили «как?» (называет сие рождение «земным», потому что оно совершается на земле во благодеяние людям, живущим на земле; хотя оно по благодати и достоинству небесное, но мы крещаемся, будучи на земле). Итак, если Я сказал о сем «земном» рождении и нашел вас не верующими, то как вы поверите, если услышите о неизреченном рождении небесном, каким Единородный Сын родился от Отца?

Некоторые же под «земным» разумели пример ветра, так что речь представляется в таком смысле: если Я представил вам пример из предметов земных, и вы им не убедились, то как можете учиться предметам более возвышенным?

. Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах.

И это, по-видимому, не имеет ничего общего с предыдущим. Но если кто внимательно всмотрится в мысль Господа, то окажется, что и это близко относится к предыдущему.

Поелику Никодим называл Господа Учителем и Пророком, то Он говорит: «Не считай Меня за пророка, сущего от земли, посланного Богом учить, но считай Меня сшедшим свыше, как Сына, а не от земли сущим. Никто из пророков не восходил на небо, а только Я один имею взойти, как и нисшел». Услышав, что Сын Человеческий сшел «с неба», не думай, что плоть сошла с неба. Действительно, Аполлинарий так думал, что Христос, имея тело с неба, прошел чрез Деву, как чрез канал. Но Поелику Христос, состоящий из двух естеств, был одна Ипостась или одно Лицо, то названия Человека прилагаются к Слову, и опять названия Слова – к Человеку. Так и здесь говорится, что с неба сшел «Сын Человеческий», потому что Он одно Лицо и одна Ипостась. Потом, чтобы ты, услышав "сшедший", не подумал, что сшедший уже не находится на небе, говорит «сущий на небесах». Итак, услышав, что сшел, не подумай, что Я не нахожусь там; но Я и здесь присутствую телесно и там восседаю со Отцом по Божеству.

. И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому,

. Дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.

Сказав прежде о возрождении чрез крещение, говорит потом уже и о благодеянии, совершенном для нас чрез крест. Ибо крест и смерть – причина благодати, подаваемой нам чрез крещение, так как при крещении изображаем Господню.

Не говорит прямо, что Я буду распят, но напоминает о змие и о древней истории () и таким образом за раз, с одной стороны, научает нас, что древнее сродно с новым и что один и тот же Законоположник Ветхого и Нового Завета, хотя Маркион, Манес и остальное собрание подобных еретиков отвергают , говоря, что он есть законоположение злого демиурга (художника); с другой стороны, научает, что если иудеи избегали смерти чрез взгляд на медное изображение змия, то тем более мы избежим смерти душевной, взирая на Распятого и веруя в Него. Сличи, пожалуй, образ с истиною. Там подобие змия, имеющее вид змия, но не имеющее яда: так и здесь Господь – Человек, но – свободный от яда греха, пришедший в подобии плоти греха, то есть в подобии плоти, подлежащей греху, но Сам не есть плоть греха. Тогда – взирающие избегали телесной смерти, а мы – избегаем духовной. Тогда повешенный исцелял от ужаления змей, а ныне – Христос исцеляет язвы от дракона мысленного.

Когда слышишь «должно вознесену быть», понимай так: быть повешену. Ибо Он повешен был на высоте, чтобы Освятившему землю хождением по ней освятить и воздух. «Вознестись» понимай и так: быть прославлену. Ибо крест стал поистине высотою и славою Христа. В чем Он казался осужденным, тем осудил князя мира сего.

Объясню несколько. Адам умер по справедливости, потому что согрешил. Господь умер не по долгу справедливости, потому что не согрешил. До распятия Господа справедливо властвовала над людьми. А как Господь оказался безгрешным, то диавол что мог найти в Нем заслуживающего смерти? А как Он был умерщвлен несправедливо, то победил умертвившего Его и таким образом освободил и Адама от смерти, справедливо причиненной ему, как согрешившему.

И иначе. Два предмета господствовали над родом человеческим: удовольствие и скорбь. Господь, прошедши чрез то и другое, оказался непобедим. Искуситель сначала приступал к Нему на горе с предложением удовольствия (); но, нашед Его непобедимым чрез это, употребил великую хитрость, навел скорбь, чтобы, по крайней мере, чрез нее овладеть Им, и для сего восставил против Него все: отречение учеников, насмешки воинов, хулу мимопроходящих, от иудеев, но и при этом – нашел Его непобедимым. Ибо скорбь на кресте не могла возбудить в Господе ненависть к распинателям, но Он продолжал любить их и молился за них, говоря: «Отче! Не поставь им греха сего» (). Видишь ли, как Он победил тем, чем, по-видимому, был побежден. Таким образом, крест стал и возвышением Его, и славою.

. Ибо так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного,

Любовь Бога к миру велика и до того простерлась, что Он отдал не ангела, не пророка, но Сына Своего, и притом Единородного (). Если бы Он отдал и ангела, то и это дело было бы не мало. Почему? Потому, что ангел – верный и покорный Его служитель, а мы – враги и отступники. Теперь же, когда отдал Сына, какое превосходство любви показал Он?! Опять, если бы Он имел много сыновей и отдал одного, то и это было бы очень великое дело. А теперь Он отдал Единородного. Можно ли же достойно воспеть Его благость?

Ариане говорят, что Единородным Сын называется потому, что Он один только произведен и сотворен Богом, а все прочее уже Им сотворено. Ответ им простой. Если бы Он назван был Единородным без слова «Сын», то ваша тонкая выдумка имела бы основание. Но теперь, когда Он называется Единородным и Сыном, слово «Единородный» нельзя понимать так, как вы, но так, что Он один только рожден от Отца.

Заметь, прошу тебя, то, что как выше Он сказал, что Сын Человеческий сшел с неба, хотя плоть не сошла с неба, но принадлежащее Богу приложил к человеку по причине единства Лица и единства Ипостаси, так и здесь опять принадлежащее человеку прилагает к Богу Слову. «Отдал, – говорит, – Сына Своего на смерть». Хотя Бог пребыл бесстрастен, но Поелику по Ипостаси Один и Тот же был и Бог Слово, и Человек, подлежащий страданиям, то и говорится, что отдается на Сын, который действительно и страдал в собственной плоти.

дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную.

Какая польза от того, что отдан Сын? Великая и недомыслимая для человека – та, чтобы всякий верующий в Него получил два блага: одно, чтобы не погиб; другое, чтобы имел жизнь, и притом вечную. тем, кои в нем благоугождали Богу, обещал долголетнюю жизнь, а Евангелие награждает таких жизнью не временною, но вечною и неразрушимою.

. Ибо не послал Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него.

Поелику два пришествия Христовы, одно уже бывшее, а другое – будущее, то о первом пришествии говорит, что Сын не послан, чтобы судить мир (потому что, если бы Он для сего пришел, то все были бы осуждены, так как все согрешили, как и Павел говорит (), но преимущественно для того пришел, чтобы спасти мир. Таковая была цель у Него. Но на деле вышло, что осуждает тех, кои не уверовали. Моисеев закон пришел преимущественно для обличения греха () и осуждения преступников. Ибо он никому не прощал, но как находил согрешающего в чем-нибудь, в то же время налагал и наказание. Итак, первое пришествие не имело целью судить, кроме тех, которые на деле не уверовали, ибо они уже осуждены; а второе пришествие будет решительно для того, чтобы судить всех и воздать каждому по делам его.

. Верующий в Него не судится,

Что значит «верующий в Сына не судится»? Неужели не судится, если жизнь его нечиста? Весьма судится. Ибо таких и Павел не называет искренно верующими. «Показывают, – говорит, – что они знают Бога, делами же отрекаются Его» (). Впрочем, здесь говорит о том, что не судится по тому самому, что уверовал: хотя в злых делах отдаст самый строгий отчет, но за неверие не наказывается, потому что за один раз уверовал.

а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия.

«А неверующий уже осужден». Как? Во-первых, потому, что и самое неверие есть осуждение; ибо быть вне света – одно только это – величайшее наказание. Потом, хотя здесь не отдается еще в геенну, но здесь соединил все, что доводит до будущего наказания; подобно тому, как и убийца, хотя бы не был приговорен к наказанию приговором судьи, осужден сущностью дела. И умер в тот же день, в который вкусил от запрещенного дерева; хотя он был жив, но по приговору и по существу дела был мертв. Итак, всякий неверующий уже здесь осужден, как несомненно подлежащий наказанию и не имеющий прийти на суд, по сказанному: «не воскреснут нечестивии на суд» (). Ибо от нечестивых не потребуется отчет, как и от диавола: они воскреснут не на суд, а на осуждение. Так и в Евангелии Господь говорит, что князь мира сего уже осужден (), как потому, что сам не уверовал, так и потому, что Иуду сделал предателем и прочим приготовил погибель. Если же в притчах (; ) Господь вводит и подлежащих наказанию дающими отчет, то не удивляйся, во-первых, потому, что говоримое есть притча, а говоримое в притчах не нужно принимать все, как законы и правила. Ибо в день тот каждый, имея непогрешимого судью в совести, не потребует другого обличения, но пойдет связанный сам от себя; во-вторых, потому, что Господь вводит дающими отчет не неверующих, а верующих, но несострадательных и немилостивых. Мы же говорим о нечестивых и неверующих; а иное – нечестивый и неверующий и иное – немилосердый и грешный.

. Суд же состоит в том, что свет пришел в мир;

Здесь неверующих показывает лишенными всякого оправдания. «В том, – говорит, – состоит суд, что свет пришел к ним, а они не устремились к нему». Не тем только они согрешили, что сами не искали света, но, что всего хуже, тем, что он пришел к ним, и они, однако же, не приняли. Посему-то они и осуждены. Если бы свет не пришел, то люди могли бы сослаться на незнание добра. А когда Слово пришел и предал Свое учение, чтобы просветить их, и они не приняли, тогда они уже лишились всякого оправдания.

но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы;

Чтобы кто-нибудь не сказал, что никто не предпочтет тьму свету, выставляет и причину, по которой люди обратились к тьме: «Потому что, – говорит, – дела их были злы». Так как требует не только правого образа мыслей, но и жизни честной, а они пожелали валяться в грязи греха, то посему делающие худые дела не пожелали идти к свету христианства и подчиниться Моим законам.

. Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы,

. А поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны.

«А поступающий по правде», то есть ведущий жизнь честную и богоугодную, стремится к христианству, как к свету, чтобы еще более преуспеть в добре и дабы явны были дела его по Боге. Ибо таковой, правильно веруя и проводя честную жизнь, светит всем людям, и прославляется в нем. Посему причиною неверия язычников была нечистота их жизни.

Быть может, скажет иной: «Что же, разве нет христиан порочных и язычников одобрительных по жизни?» Что есть христиане порочные, я и сам это скажу; но чтоб нашлись язычники добрые, не могу сказать решительно. Некоторые могут найтись «от природы» кроткими и добрыми, но это – не добродетель, а добрым «от подвига» и упражнения в добре – никто. Если же некоторые казались добрыми, то все делали из-за славы; делающий же для славы, а не для самого добра, с охотою предастся злому пожеланию, когда найдет к тому случай. Ибо если у нас и угроза геенною, и всякое иное попечение, и примеры бесчисленных святых едва удерживают людей в добродетели, то бредни и гнусности язычников тем менее удержат их в добре. Велико и то, если не сделают их совершенно злыми.

. После сего пришел Иисус с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил.

Доколе продолжался праздник Пасхи, Иисус был в Иерусалиме. Когда он прошел, Иисус вышел оттуда в землю иудейскую и жил близ Иордана, куда многие сходились. Он искал многолюдных мест не для пустой чести или славы, но потому, что желал большему числу людей доставить пользу и благо. Когда Он восходил и на праздники, то ходил для сего же самого, чтобы большему числу людей доставить пользу и учением, и явлением чудес.

Слыша, что Он крестил, не подумай, что Он Сам крестил: крестили ученики Его, но дело учеников евангелист относит к Учителю. Далее сей же самый евангелист говорит, что «Иисус не крестил, а ученики Его» (). Спросишь ли «почему Он Сам не крестил»? Узнай. Иоанн прежде сказал, что «Он будет крестить вас Духом Святым» (). А Духа Святаго Он еще не давал, потому что было еще не время. Итак, если бы Он крестил, то или крестил бы без Духа (и чем бы тогда разнился от Иоанна?), или давал бы Духа и прежде времени, а это недостойно Бога, делающего все вовремя.

Когда же было время дать Духа? Время после вознесения. Ибо естеству нашему во Христе Иисусе нужно было явиться к Отцу безгрешным и, по примирении таким образом Бога с нами, быть ниспослану Духу, как богатому и щедрому дару.

. А Иоанн также крестил в Еноне, близ Салима, потому что там было много воды; и приходили туда и крестились,

. Ибо Иоанн еще не был заключен в темницу.

Итак, ученики Иисусовы крестили, и Иоанн еще крестил и не переставал, разом исполняя два дела: одно – то, что приходящим к нему говорил о Христе и подводил их к Нему; другое – то, что ученикам не давал повода к ревности и большим спорам. Если бы он перестал крестить, чего бы не сделали ученики его, при завистливом расположении ко Христу? Если он, весьма часто взывая и всегда уступая первенство Христу, не убедил их обратиться к Нему, то какую бы зависть возбудил в них, когда бы перестал крестить?

Посему и Христос особенно начал проповедовать тогда, когда Иоанн был заключен, по причине зависти учеников Крестителя. Я думаю, что и кончине Иоанна допущено быть весьма скоро для того, чтобы все расположение народа перешло ко Христу, и он не разделялся в мыслях о том и другом, Иоанне и Христе.

Ученики Христовы крестят крещением, не имеющим ничего большего пред крещением Иоанновым, ибо то и другое несовершенно, как непричастное Духа, хотя цель обоих одна – крещаемых привесть ко Христу.

. Тогда у Иоанновых учеников произошел спор с Иудеями об очищении.

При споре учеников Иоанновых с одним иудеем зашел вопрос о крещении. Иудей ставил выше крещение учеников Христовых, а ученики Иоанновы – крещение учителя своего.

. И пришли к Иоанну и сказали ему: равви! Тот, Который был с тобою при Иордане и о Котором ты свидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему.

Заспорившие об очищении, то есть крещении, приходят к учителю своему и начинают его подстрекать, говоря: «Учитель! Тот, Который был с тобою, Который имел степень ученика, отделился и крестит»; Тот, о Котором ты свидетельствовал, то есть Которого ты крестил, Которого ты сделал знатным, осмеливается делать то же, что ты; сверх сего, некоторые не внимают тебе, а Ему внимают все: «Ибо все, – говорит, – идут к Нему, а тебя оставляют».

. Иоанн сказал в ответ: не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба.

Иоанн, желая устрашить их и показать, что они, препятствуя Христу и отстраняя Его от славы, враждуют против Бога, говорит: «Не может человек ничего принимать сам от себя»; и далее: «Если бы, – говорит, – не было дано с неба, то не возрастал бы Тот, Которому вы завидуете. Посему вы за раз согрешаете дважды: раз – тем, что противитесь определению Божию, а другой – тем, что предпринимаете невозможное».

Вместе с сим он их и успокаивает несколько тем, что побеждающий их не человек, но – Бог. «Да и мы, – говорит, – что имели, то имели не от себя, а с неба. Если же дела Христовы славнее, то не нужно удивляться, ибо так угодно Богу».

. Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: не я Христос, но я послан пред Ним.

«Вы, – говорит, – сами знаете, что я свидетельствовал об Нем, что Он больше меня». Итак, если вполне принимаете мое свидетельство, то знайте, что Он досточтимее меня, и радость моя состоит в том, чтобы все приходили к Нему.

. Имеющий невесту есть жених,

Если бы к Этому Жениху не приходила невеста, то есть народ, тогда я, невестоводец, скорбел бы; теперь же, когда это случилось, я весьма радуюсь, ибо вижу, что Жених – Христос взывает к невесте – народу и учит его.

а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха.

Не без цели сказал "стоящий", но сим показывает, что его дело кончено и он стоит уже без действия, и что ему, наконец, нужно стать и только слушать учение Христа и беседу Его с невестою.

Сия-то радость моя исполнилась.

«Радость моя, – говорит, – исполнилась при Женихе». Дело, которое вверено мне, как невестоводцу, я вижу, получило успех.

Итак, Господь есть жених всякой души; брачная комната, в которой бывает соединение, есть место крещения, то есть церковь; дает Он невесте залог – прощение грехов, общение Духа Святаго, а остальное в будущем веке, когда Он достойных введет в лучшие и высшие таинства. Заметь же, что жених есть не другой кто, как только один Христос, все же учители суть невестоводцы, как и Предтеча. Ибо податель благ есть не другой кто, как только Господь; все прочие суть посредники и служители благ, поданных от Господа.

. Ему должно расти, а мне умаляться.

«Мое, – говорит, – дело окончено, и я передал народ Ему. Посему моей славе нужно умаляться, а Его – расти». Как же умаляется слава Предтечи? Как утренняя заря закрывается солнцем и кажется многим, что свет ее угас, хотя на самом деле не угас, а закрывается большим; так, без сомнения, и денница Предтеча покрывается мысленным Солнцем, и потому говорится, что он умаляется. Христос же растет, потому что в короткое время делает Себя известным чрез чудеса. Не растет Он по мере успеха в добродетели. Прочь такая мысль! Она – пустословие Нестория. Но растет по мере проявления и обнаружения Божества; ибо мало-помалу, а не вдруг Он объявляет, что Он есть Бог.

. Приходящий свыше и есть выше всех; а сущий от земли земный и есть и говорит, как сущий от земли; Приходящий с небес есть выше всех,

Предтеча сравнивает себя с Христом и говорит, что Он приходит "свыше", от Отца, и есть «выше всех», превосходит всех и сохраняет превосходство Отчее, а я, сущий от земли, говорю земное, несовершенное и уничиженное в сравнении с учением Христовым. Хотя и учение самого Предтечи было божественно, но в сравнении с учением Христовым оно имеет много земного.

. И что Он видел и слышал, о том и свидетельствует; и никто не принимает свидетельства Его.

Он говорит, что видел и слышал, то есть Он говорит и свидетельствует о том, что слышал от Отца и что видел, то есть что знает до точности. Но свидетельства Его не принимает никто из тех, которые не внимают истине.

Когда слышишь, что Христос говорит то, что слышал от Отца, то не думай, что Он имеет нужду учиться знанию от Отца, но Поелику все, что знает Сын по естеству, Он имеет от Отца, как единосущный с Ним, то и говорится, что Он слышал от Отца то, что знает. Это подобно тому, как ты, увидев сына, во всем похожего на отца, говоришь, что он все имеет от отца, то есть не вышел похож ни на кого другого, кроме отца.

. Принявший Его свидетельство сим запечатлел, что истинен,

А кто принял свидетельство, то есть учение Его, тот запечатлел, то есть показал, подтвердил, что истинен. Ибо кто верует посланному от Бога, тот верует Богу, и сим запечатлевает он и доказывает, что поверил Ему, потому что Он истинен. И наоборот, кто не верует посланному от Бога, тот показывает, что Он лжив, и потому-то не поверил Ему, что Он лжив (Бог и дает Духа, то есть силу Духа, и дает мерою; а Христу не дает ни мерою, ни без меры, ибо Христос имеет Его существенно.

Слыша, что Он «послан», понимай так, что Он послан от Отца, как луч от солнца. Не говорим ли мы так: «солнце послало лучи» и «солнце пустило свет», то есть послало на землю? Однако, мы не говорим, что луч иной сущности или позднее солнца. Так и Сын послан в мир от мысленного Солнца и Отца, как отблеск, как луч, как свет и как хочешь назови Его, насколько то прилично.

Не безвременно здесь сказать, когда речь зашла о том, как Сын имеет Духа и в каком смысле Дух называется сыновним. Апостол говорит: «послал (Бог) в сердца ваши Духа Сына Своего, взывающего: «Авва, Отец!"" (), и в другом месте: «если кто не имеет Духа Христова, тот и не Его» (). Латины, худо принимая и понимая слова сии, говорят, что Дух исходит от Сына. Мы скажем им, во-первых, то, что иное – быть от кого-нибудь и иное – чьим-нибудь. Что Дух есть Дух Сына, это не подлежит сомнению и подтверждается всем Писанием; но о том, что Он от Сына, не свидетельствует никакое Писание, дабы мы не ввели двух виновников Духа, именно: Отца и Сына.

Так, говорят: «Но Он дунул на учеников и сказал: «примите Духа Святаго» « (). Какое ложное понимание! Если Он дал Духа ученикам тогда, когда дунул на них, то как Он говорил им, что чрез несколько дней после сего вы получите силу, когда сойдет на вас Дух Святый ()? Или зачем мы веруем, что в Пятидесятницу было нисшествие Духа, если Он дал Его ввечеру дня воскресения Своего? Ибо тогда еще Он дунул. Но это очень смешно. Очевидно, Он дал им тогда не Духа Святаго, но одно из дарований Духа, именно – прощение грехов. Ибо тотчас прибавляет: «Кому простите грехи» (). А Сын имеет Духа существенно, как единосущный Ему, а не как приводимый Им в действие. Ибо в действие приводятся пророки. Называется же Духом Сыновним потому, что Сын есть истина и сила, и премудрость, а Дух Святый Исаиею описывается как Дух истины и силы, и премудрости (). Называется сыновним и в ином смысле, в том именно, что людям подается чрез Сына. Ты веруй, что Дух исходит от Отца, а твари подается чрез Сына, и это будет тебе правилом Православия.

. Отец любит Сына и все дал в руку Его.

Сказавши высокое о Христе, теперь опять возвещает смиренное, чтобы сделать слово удобоприемлемым для слушателей. Посему говорит «Отец любит Сына», как бы беседуя о каком-нибудь необычайном человеке, и все дал в руки Сына, – по человечеству. Если и по божеству, то что же? Отец все дал Сыну, по естеству, а не по благодати. Так как Он имеет бытие от Отца, то естественно говорится, что Он и все имеет от Отца. Итак, Сын имеет все, что на небе и что на земле. Ибо господствует над всеми, хотя и не все желают.

Впоследствии, когда во второе пришествие поклонится пред Ним всякое колено, Он получит полное господство над всеми, когда злоба не будет уже иметь силы, но, оставаясь бездейственною, покажет, что природа добра от начала, присуща всем и содержит все.

. Верующий в Сына имеет жизнь вечную,

«Верующий в Сына имеет жизнь вечную» в себе, то есть Самого Христа, который есть поистине жизнь (); ибо Им мы живем и движемся ().

а не верующий в Сына не увидит жизни,

Ибо кто произвольно отступился от жизни, тот как будет иметь ее, когда жизнь есть Христос? Ибо и апостол Павел говорит: когда явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы, став мертвыми для зла и неподвижными, явитесь во славе ().

но гнев Божий пребывает на нем.

Не сказал «оставит его», но – «останется на нем», показывая, что никогда не отступит от него. Дабы ты, услышав о смерти, не принял ее за временную, говорит, что пребудет на нем, на том, кто не уверовал, и наказание будет вечное. Всеми сими словами Креститель приводит и побуждает всех слушателей к вере во Христа. Ибо не без цели говорит это, но и своих учеников и всех прочих вразумляет уже не завидовать Христу, но внимать как Богу.