Сергей николаевич лукин герой отечественной войны генерал. Генерал лейтенант лукин михаил федорович

ЛУКИН Михаил Фёдорович , (6.11.1892 г., дер. Полухтино ныне Зубцовского района Тверской обл.- 25.5.1970 г., Москва). Русский. Генерал-лейтенант (1940 г.). Герой Российской Федерации (1.10.1993 г., посмертно).

В русской армии с 1913 по 1917 г., поручик. Участник Первой мировой войны на Западном фронте, командир роты 4-го гренадерского Несвижского полка им. Барклая де Толли. Награжден орденами Св. Владимира 4 ст., Св. Анны 4 ст., Св. Станислава 3 ст.

В Красной Армии с июля 1918 г. Окончил 5-ю Московскую школу прапорщиков (1916 г.), курсы разведчиков при Полевом управлении Штаба РККА (1918 г.), КУВНАС при Военной академии им. М. В. Фрунзе (1925 г. и 1931 г.).

В годы Гражданской войны М. Ф. Лукин воевал на Южном фронте под Царицыном и на Северном Кавказе против войск генерала А. И. Деникина, на Западном фронте против белополяков: командир запасного батальона, помощник начальника штаба стрелковой дивизии, командир стрелкового полка и бригады 37-й стрелковой дивизии, начальник штаба 1-й кавалерийской дивизии, затем в 11-й Петроградской стрелковой дивизии- командир 94-го стрелкового полка, затем 33-й стрелковой бригады. Был ранен и контужен. За отличие в боях награжден 2 орденами Красного Знамени.

В межвоенный период М. Ф. Лукин- начальник 92-х пехотных курсов в г. Лубны, а затем, по их расформировании, помощник командира 23-й стрелковой дивизии УВО в г. Харьков. В 1923 г. назначен начальником штаба 7-й стрелковой дивизии. С ноября 1924 г. начальник строевого отдела штаба УВО, с июня 1927 г. начальник 1-го отдела Управления по командно-начальствующему составу Главного управления РККА. С января 1929 г. командир 23-й стрелковой дивизии, с 1935 г. комендант Москвы, с 1937 г. в распоряжении управления по комначсоставу РККА. С декабря 1937 г. заместитель начальника, затем начальник штаба, а с декабря 1939 г. заместитель командующего войсками СибВО. С июня 1940 г. М. Ф. Лукин- командующий 16-й армией СибВО.

С начала Великой Отечественной войны генерал-лейтенант М. Ф. Лукин продолжал командовать этой же армией в составе резерва Ставки ГК (с середины июля- Западного фронта). Участвовал в Смоленском сражении. С 10 по 20 июля войска группы армий «Центр» противника прорвали оборону Западного фронта на его правом крыле и в центре и захватили гг. Орша, Смоленск, Ельня, Кричев. В течение всей второй половины июля соединения 16-й армии под командованием М. Ф. Лукина вели тяжелые бои на подступах и на окраине Смоленска, имея задачу овладеть городом. Однако части, измотанные и обескровленные непрерывными боями в течение месяца, не могли выполнить эту задачу. Войска понесли большие потери и оказались в окружении. 2 августа войскам армии удалось прорвать кольцо окружения, выйти к Днепру, переправиться на левый берег и соединиться с основными силами фронта. 8 августа в ходе Смоленского сражения М. Ф. Лукин был назначен командующим 20-й армией этого же фронта. В августе- сентябре соединения армии вели упорные оборонительные бои южнее Ярцево, прикрывая дорогобужское направление. За умелое командование войсками и проявленное личное мужество в Смоленском сражении М. Ф. Лукин был награжден орденом Красного Знамени. С 10 сентября генерал-лейтенант М. Ф. Лукин командующий 19-й армией Западного фронта. В начале октября 1941 г. в ходе Вяземской оборонительной операции соединения 19-й, а также 20, 24 и 32-й армий Западного и Резервного фронтов были окружены в районе западнее г. Вязьма. Ставкой ВГК было приказано окруженным армиям под общим руководством М. Ф. Лукина прорываться на Гжатск.

При выходе из окружения 14 октября М. Ф. Лукин был тяжело ранен, попал в плен к немцам и с октября 1941 г. находился на излечении в немецких госпиталях в с. Семлево (Вяземский район Смоленской обл.), гг. Смоленск, Люккенвальде, в пригороде Берлина- Бисдорф. С 1943 г. М. Ф. Лукин находился в лагерях в районе гг. Вустрау, Бриц, Лихтенфельд, Вюдебург, Мосбург. В тяжелейших условиях немецко-фашистских концлагерей М. Ф. Лукин вел себя мужественно и достойно. В апреле 1945 г. был освобожден из плена американскими войсками и до 25 мая находился в г. Париж. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков дал М. Ф. Лукину такую оценку: «Генерал Лукин- один из выдающихся полководцев минувшей войны, его военная доблесть сравнима с доблестью героев войны 1812 года- генералами Раевским и Багратионом*.

После войны М. Ф. Лукин с мая по декабрь 1945 г. проходил проверку в органах НКВД в Москве, после чего был возвращен на действительную военную службу в Красную Армию и зачислен в распоряжение ГУК НКО. С ноября 1946 г. в запасе.

Награжден орденом Ленина, 5 орденами Красного Знамени, орденами Трудового Красного Знамени, Красной Звезды и медалями.

Источник: Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь. –М.; Жуковский: Кучково поле, 2005.- 408 с.

Из автобиографии :

Родился в 1892 году в деревне Полухтино Калиниской области Погорелов- Городищенского района Ашурковского сельсовета в семье крестьянина- середняка. Семья отца состояла из десяти человек. Семь человек детей. В хозяйстве было: три десятины земли, одна лошадь, одна корова, одна свинья и несколько штук овец. Своего хлеба никогда не хватало, а потому отец на лето, а иногда и на зиму уходил на заработки- торговать мороженным и яблоками с тележки в городе Царсское Село (ныне город Пушкин). После Октябрьской революции отец жил в деревне и никуда не выезжал; умер он в 1923 году. Мать жива и находится в деревне, живет с моим братом- колхозником. Из ближайших родственников никто за границей не проживает. Я женат, имею… дочь 25 лет, живет в Москве, сына 23 лет, учится в военно- морском училище в городе Ленинграде и дочь 16 лет. Жена живет со мной- домашняя хозяйка…по социальному происхождению- служащая. Отец жены и ее мать проживают в настоящее время в г. Харькове; отец- железнодорожный рабочий, сейчас живет на пенсии; мать- домашняя хозяйка. Братьев у жены нет и не было. Сестра жены единственная была замужем за инженером, который в 1937 году органами НКВД арестован, как враг народа, сестра жены выслана за пределы Украины. Мои родственники: два брата и четыре сестры. Один брат- колхозник, живет в деревне на моей родине; другой брат- командир Рабоче- Крестьянской Красной Армии в звании майора, преподаватель в училище ВЦИК; старшая сестра 52 лет живет со мной, вторая сестра 50 лет работает уборщицей в школе в Раменском под Москвой, муж ее за торговлю лишался избирательных прав, сейчас восстановлен. Я с сестрой не виделся с 1923 года, сведения имею через старшую сестру. Третья сестра работает в Москве слесарем. Четвертая сестра- инженер, живет в г. Харькове.

Трудовую жизнь я начал с 14 лет, сначала работал мальчиком в трактире в г. Петербурге на 5-й линии. Затем официантом в ресторане «Золотой якорь» тоже в Петербурге на 6-й линии Васильевского острова, позднее летом торговал мороженным на тележке в г. Царское Село (ныне г. Пушкин). В 1913 году был призван в царскую армию солдатом в Усть- Двинскую крепостную артиллерию. В 1915 году, будучи в Москве в команде выздоравливающих, сдал экзамен экстерном на первый классный чин и был направлен в Алексеевское военное училище в г. Москву; но так как я не имел среднего образования, то после полуторамесячного обучения в училище был переведен в 5-ю московскую школу прапорщиков, которую окончил в феврале 1916 года. Прапорщиком был зачислен в 85-й запасный полк в г. Москве, где и пробыл до декабря 1916 года. 1 января 1917 года с маршевой ротой был отправлен на фронт в 4-й гренадерский Несвижский полк на Западный фронт под Барановичи, где пробыл до ноября 1917 года. В декабре 1917 года поступил инструктором по обучению железнодорожников на Киево- Воронежскую железную дорогу. В июле 1918 года поступил добровольно в ряды Рабоче- Крестьянской Красной Армии в запасный батальон в г. Москве и одновременно был на курсах разведки при полевом управлении штаба РККА. Учился я в училище Министерства народного просвещения в деревне. Окончил. Учился в учительской семинарии в г. Торжке, ушел с первого курса и поступил работать.

Февральскую и Октябрьскую революции встречал на фронте в 4-м гренадерском Несвижском полку. В партию вступил в 328-м стрелковом полку 37-й стрелковой дивизии 1 августа 1919 года на Царицынском фронте; № партбилета 1022094. Ранее в РКП(б) не состоял. В 1937 году получил от парткомиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) строгий выговор за притупление классовой бдительности и личную связь с ныне разоблаченными врагами народа. Притупление классовой бдительности выразилось в том, что я в своем аппарате проглядел врагов народа и что у меня на квартире были враги народа в гостях. В других партиях я не состоял. Ни в троцкистских, ни в правых, ни в других контрреволюционных организациях также не состоял. Отклонений и колебаний от генеральной линии партии у меня не было. В антипартийных группировках, в белорусско- толмачевской не участвовал.

В РККА вступил в 1918 году в июле месяце в запасный батальон в г. Москве командиром батальона. В 1919 году в январе месяце назначен помощником начальника штаба 37-й стрелковой дивизии на Царицынский фронт против Деникина, в той же дивизии, на том же фронте командовал 328-м стрелковым полком и был командиром 2-й стрелковой бригады. По расформировании 37-й стрелковой дивизии был назначен начальником штаба 1-й кавалерийской дивизии. В июле 1920 года был откомандирован на Польский фронт и назначен командиром 94-го стрелкового полка 11-й Петроградской стрелковой дивизии. Дивизия после окончания войны с белополяками была переброшена в г. Ленинград, куда я с бригадой 33-й, которой командовал, переехал. В 1921 году назначен начальником 92 Лубенских пехотных курсов в г. Лубны. По расформировании курсов назначен помощником командира 23-й стрелковой дивизии в г. Харьков. В 1923 году назначен начальником штаба 7-й стрелковой дивизии в г. Полтаву. Дивизия была переведена в г. Чернигов куда и я переехал. Весной 1924 года назначен помощником командира 99-й стрелковой дивизии в г. Черкассы. Должность помощника командира дивизии упраздняется, и меня назначают начальником 5-го отдела штаба УВО в г. Харьков. В 1925 году был командирован в Академию имени М.В. Фрунзе на ВАК, которые окончил в 1925 году и возвратился на прежнюю должность в г. Харьков. В 1927 году назначен начальником 1-го отдела управления по командно- начальствующему составу. 1 января 1929 года назначен командиром 23-й стрелковой дивизии в г. Харьков. В 1935 году- комендант г. Москвы. В 1937 году был назначен в распоряжение управления по комначсоставу. В декабре 1937 года назначен заместителем начальника штаба Сибирского военного округа и с января 1938 года допущен к исполнению должности начальника штаба округа, где и работаю по сие время.

В боях участвовал в составе 37-й стрелковой дивизии на Царицынском фронте и 11-й Петроградской стрелковой дивизии против белополяков в районе Пултуск- Несельск. Ранен и контужен. Награжден двумя орденами «Красного Знамени», орденом «Трудового Красного Знамени», серебряным портсигаром от ВЦИК и золотыми часами, наркомом обороны тов. Ворошиловым- медалью «20 лет РККА».

В белых армиях не служил, на территории, занятой белыми и интервентов, не проживал. В плену у белых и интервентов не был, с подпольными организациями и отдельными большевиками- революционерами связан не был. За границей не был. Не судился.

И.Д. начальника штаба Сибирского военного округа комдив Лукин. 20.10.1938 года. г. Новосибирск.

Под его командованием советские дивизии в июне-июле 1941-го мужественно и стойко дрались на Украине. Затем на две недели задержали врага под Смоленском, не дав с ходу овладеть городом и продолжить наступление на Москву. В октябре, погибая под гусеницами немецких танков, более чем на неделю приковали к себе значительные силы гитлеровцев под Вязьмой.

Сам генерал, прошедший все муки, испытания и искушения фашистского плена, даже став калекой, остался верен присяге. За его восстановление в звании и на службе после войны хлопотали самые высокопоставленные и прославленные маршалы армии-победительницы. Было даже составлено коллективное ходатайство заслуженных полководцев о присвоении генералу звания Героя Советского Союза.

Золотую Звезду он получил, но посмертно, через полвека после Победы.

А сегодня о его подвиге знает разве что один из тысячи...

Генерал «от сохи»

БУДУЩИЙ генерал Красной Армии Михаил Федорович Лукин родился 16 ноября 1892 года в деревне Полухино Тверской губернии в крестьянской семье. С четырнадцати лет - «в людях», на заработках. С 1913-го - в армии, со следующего года - в окопах. В 1916-м окончил школу прапорщиков. И снова на фронт. Командовал взводом, затем ротой в 4-м гренадерском Несвижском имени Барклая де Толли полку. За полтора года офицерской службы был удостоен трех боевых орденов - Св. Анны и Св. Владимира 4-й степени, Св. Станислава 3-й степени... Что еще можно добавить для характеристики офицера?

Потом Октябрьская революция. Большевики, пришедшие к власти, начинают формировать новую армию новой России. Поручик Лукин вступает в нее вместе с большинством солдат своего полка, безгранично доверявшими офицеру-окопнику, происходившему из крестьян.

В Красной Армии Михаил Федорович делает головокружительную карьеру: в Гражданскую, сражаясь против Деникина и белополяков, командует полком и бригадой, возглавляет штаб дивизии. В 1919 году вступает в партию.

После того как улеглась кровавая междоусобица, он продолжил службу в армии. До 1929 года - на строевых должностях и в Командном управлении РККА. Затем шесть лет командовал дивизией, а в 1935-м стал военным комендантом Москвы.

В стране и армии набирал обороты маховик репрессий. В июле 1937 года Михаила Федоровича отстраняют от должности, и полгода он находится в распоряжении Управления кадров РККА, томясь в неизвестности относительно своей дальнейшей судьбы: среди сослуживцев и близких знакомых комдива Лукина оказалось слишком много «врагов народа»...

Однако репутация Михаила Федоровича была настолько безупречной, что, несмотря на все усилия следственных органов, для него лично дело заканчивается строгими выговорами по служебной и партийной линии «за притупление классовой бдительности». То есть - за недоносительство...

В декабре 1937-го Лукина направляют в Новосибирск заместителем начальника штаба Сибирского военного округа. Вскоре он становится начальником штаба, а затем и заместителем командующего войсками СибВО.

В конце 1939 года Михаилу Федоровичу присваивают звание комкора, а в июне 1940-го, после проведения переаттестации высшего командного состава РККА - генерал-лейтенанта и назначают командующим 16-й армией в Забайкальский военный округ.

В этом звании и этой должности он и встретил Великую Отечественную войну. Правда, не на Дальнем Востоке...

Командарм и без армии командарм

НЕЗАДОЛГО до нападения гитлеровской Германии командование 16-й армии получило директиву о переброске из Забайкалья к западным границам Советского Союза. Командарм Лукин заранее выехал на Украину, чтобы на месте ознакомиться с районами дислокации своих полков и дивизий.
Известие о начале фашистской агрессии застало его в Виннице. В это время погруженные в железнодорожные эшелоны части 16-й армии подходили передовыми силами к Бердичеву, Проскурову, Старо-Константинову и Шепетовке, а армейские тылы еще не перевалили через Урал. То есть войну командарм встретил, по сути, без своей армии!

26 июня Лукин получил приказ о переподчинении его войск от Юго-Западного Западному фронту и о развертывании армии в районе Орши и Смоленска. Потому и помчался в Шепетовку, чтобы приостановить там разгрузку частей своего 5-го мехкорпуса.

В этом заштатном городишке Подолии, где он оказался старшим по званию и должности воинским начальником, генерал застал скопление отступавших от границы разрозненных подразделений, сотни призванных местными военкоматами рядовых и командиров. И множество представителей уже воюющих частей, прибывших за боеприпасами, оружием, горючим и продовольствием: в Шепетовке находились склады Западного фронта.

Что было делать генерал-лейтенанту в этой кутерьме и неразберихе, когда к городу уже подходили разведывательные части противника, а у него в кармане лежало предписание срочно убыть в Смоленск? Мог бы просто заскочить в первый идущий на восток эшелон...

Но Михаил Федорович, с пистолетом в руке, вместе с адъютантом лейтенантом Сергеем Прозоровским, шофером красноармейцем Николаем Смурыгиным и двумя примкнувшими к нему офицерами встал поперек главной городской улицы и остановил поток военного и невоенного люда.

Сказалась железная хватка офицера-окопника Первой мировой: во дворах и в переулках началось формирование истребительных отрядов и подразделений, тут же назначались их командиры, составлялись списки личного состава, определялись места для занятия позиций на западных окраинах Шепетовки. И вся эта бесформенная масса испуганных и растерянных людей на глазах стала превращаться в организованную вооруженную силу.

Оборудовав свой командный пункт в шепетовском вокзале, Лукин доложил об обстановке и принимаемых им мерах первому заместителю командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенанту Яковлеву. И получил от него все необходимые полномочия. Действуя уже на законных основаниях, Михаил Федорович отменил погрузку в эшелоны 109-й мотострелковой дивизии, 5-го механизированного корпуса и 116-го танкового полка. Все эти регулярные части генерал двинул на защиту города.

Но это было лишь полдела: следовало эвакуировать из Шепетовки огромные, безразмерные фронтовые склады. И Лукин скрепя сердце отдал приказ изымать все грузовики у беженцев, грузить их боеприпасами, иным военным имуществом и отправлять в Киев. Сколько проклятий выслушал тогда генерал в свой адрес!..

Война шла уже неделю, а через Шепетовку из центральных районов страны продолжали следовать на Западную Украину эшелоны, груженные тракторами, комбайнами, сеялками, зерном - весь советский народ помогал недавно присоединенным украинским областям налаживать мирную жизнь... Лукин приказал сбрасывать все это сельхозимущество прямо на землю, загружать вагоны и платформы военными припасами и отправлять на восток.

Но все равно это было каплей в море. И тогда Михаил Федорович на свой страх и риск отдал начальникам складов следующий приказ: ни в чем не отказывать всем прибывающим с фронта за боеприпасами, горючим, продовольствием, снаряжением, даже если у них нет на руках документов для получения грузов - каждую машину забивать под завязку. И вручил интендантам чистые картонные карточки со своей подписью, заверенной печатью...

Столь же решительно Лукин действовал и на передовой, где немецкие части продолжали остервенело рваться к Шепетовке. Например, когда был тяжело ранен командир 109-й мотострелковой дивизии полковник Николай Краснорецкий, генерал приказал принять командование командиру полка подполковнику Александру Подопригоре. Но в тот же день полк Александра Ильича, отбив восемь атак, понес ужасающие потери - около 85 процентов личного состава! И комполка, хотя в этом не было его личной вины, от отчаяния застрелился.

Комсостав и бойцы соединения были деморализованы. Тогда, чтобы вернуть людям веру в свои силы, командарм... лично вступил в командование дивизией! И, отбивая атаки гитлеровцев, командовал ею, пока не был назначен новый комдив.

В общем, на исходе первой недели войны генерал-лейтенант Лукин самовластно стал командиром им же созданной войсковой оперативной группы. И вскоре о ее действиях замелькали похвальные упоминания в сводках штаба Юго-Западного фронта и даже Ставки Главного командования.

Между тем Михаил Федорович со всей прямотой докладывал в штаб фронта, что шепетовская оперативная группа войск тает с каждым днем и больше не имеет возможности пополняться за счет отступающих или прибывающих в город частей. Уже ни доблесть, ни отвага, ни самоотверженность бойцов и командиров не помогут дольше удерживать позиции, если здесь не будет введено в бой необходимое количество свежих соединений.

Вскоре в этот район прибыл 7-й стрелковый корпус генерал-майора Добросердова. И командарм поспешил под Смоленск, чтобы вновь возглавить свою 16-ю армию.
А Шепетовку, пока ее оборонял Лукин, немцы так и не смогли взять!..

Оборона Смоленска

В СМОЛЕНСК он прибыл утром 8 июля 1941 года. И застал там только две дивизии своей 16-й армии. Все остальные соединения, как доложил командарму едва сдерживавший слезы начальник штаба полковник Шалин, были переданы в 20-ю армию, ведущую тяжелые бои в районе Орши. У Михаила Федоровича от этого известия буквально опустились руки: чем он будет защищать город?..

Чувствуя себя беззастенчиво ограбленным, Лукин тем не менее энергично взялся за подготовку обороны Смоленска. Две его дивизии заняли позиции на северо-западе города, прикрыв ведущие на восток дороги и наиболее опасные направления. Но через несколько дней из этих дивизий командарму, по приказу главкома Западного направления маршала Тимошенко, пришлось выделить усиленные батальоны и бросить их на запад и юго-запад от Смоленска - на рубеж речки Свиная, чтобы вместе с батальонами смоленских ополченцев защитить фланги дравшихся там частей 20-й армии.

14 июля приказом командующего фронтом генералу Лукину был переподчинен 17-й механизированный корпус, но ни одна из его частей в полосе 16-й армии так и не появилась. На следующий день, словно опомнившись, маршал Тимошенко издал приказ о передаче Лукину двух дивизий из армии генерала Конева.
А в ночь на 16 июля немцы ворвались в Смоленск, с ходу овладев южной частью города. Не взорви полковник Малышев по приказу Лукина смоленские мосты, гитлеровцы могли запросто перемахнуть через реку - практически весь гарнизон города пал в ночном уличном бою...

Дорога на Москву была, по сути, для гитлеровцев открыта. Но обреченный, казалось бы, Смоленск Лукин удерживал две недели, стянув к городу все, что только мог. Выручило то, что в его распоряжение стали поступать некоторые части, обещанные командованием фронта. Плюс к этому Лукин, используя шепетовский опыт, переподчинял себе остатки всех полков и батальонов, отходивших на восток в полосе его армии.

И все же Смоленск, за оборону которого Михаил Федорович, к слову, был удостоен третьего ордена Красного Знамени, пришлось оставить: к концу июля противнику удалось захватить переправы через Днепр восточнее города, и армия Лукина оказалась под угрозой окружения. Командарм получил приказ отвести свои войска на новый рубеж.

Он блестяще выполнил этот маневр, выведя полки и дивизии из вражеских клещей с минимальными потерями. А вот сам не уберегся: 2 августа у переправы через Днепр во время авианалета грузовик с обезумевшим от страха водителем сбил командарма, раздробив ему левую ступню. С этого дня Михаил Федорович с большим трудом мог передвигаться самостоятельно, но от эвакуации в тыл отказался, приняв у генерала Конева, назначенного командующим Западным фронтом, 19-ю армию...

В вяземском котле

РАННИМ утром 2 октября 1941 года немцы начали операцию «Тайфун», результатом которой должен был стать захват советской столицы. А уже 9 октября рейхспресс-атташе Дитрих заявил журналистам о разгроме основных сил Западного фронта русских. И имел для этого все основания: в районе Вязьмы были окружены 19, 20, 24, 32-я армии и группа войск генерала Болдина - в общей сложности более полумиллиона человек с техникой, оружием и боеприпасами.

За день до этого военный совет Западного фронта своим решением поставил во главе блокированной группировки командующего 19-й армией генерал-лейтенанта Лукина, обязав его любыми способами организовать прорыв из окружения. Это решение было утверждено Ставкой ВГК. Телеграмма за подписью Сталина, которую передали Михаилу Федоровичу, заканчивалась словами: «Если не пробьетесь, защищать Москву будет некем и нечем. Повторяю: некем и нечем».

Лукин понимал, что задача перед ним стоит практически невыполнимая. В отличие от Смоленска, где подчиненные ему части были сосредоточены в одном месте, под Вязьмой окруженные армии оказались разобщены. Попытки связаться с командармом-20 генерал-лейтенантом Ершаковым и командармом-24 генерал-майором Ракутиным не увенчались успехом. Полностью отсутствовала связь и с оперативной группой генерал-лейтенанта Болдина. И Михаил Федорович принял оптимальное в той ситуации решение: перегруппировать силы и прорываться на восток севернее Вязьмы, в направлении Гжатска.

Разорвать кольцо окружения удалось южнее Богородицкого. Как только командир 91-й стрелковой дивизии полковник Волков доложил генерал-лейтенанту Лукину о прорыве кольца окружения, тот сразу же отдал приказ о начале движения тыловых частей, лазаретов и штабов.

Но полностью обеспечить выход войск не получилось: противник быстро разобрался в обстановке, осветил участок прорыва сотнями ракет и открыл ураганный огонь по колоннам наших соединений. Все смешалось, управление войсками было окончательно потеряно.

12 октября Лукин радировал только что вступившему в командование Западным фронтом генералу армии Жукову: «Кольцо окружения вновь сомкнуто. Все попытки связаться с Ершаковым и Ракутиным успеха не имеют, где и что они делают, не знаем. Снаряды на исходе. Горючего нет». В этот же день командарм был тяжело ранен в правую руку: пуля перебила два сухожилия, и рука у генерала полностью обездвижела.

В ночь на 13 октября Михаил Федорович созвал военный совет. После детального обсуждения сложившейся обстановки было принято решение все артиллерийские орудия взорвать, машины сжечь, боеприпасы, продовольствие распределить по частям и пробиваться в южном направлении двумя группами, одну из которых должен был возглавить генерал-лейтенант Лукин, вторую - генерал-лейтенант Болдин.

На рассвете 14 октября командарм отдал приказ начать движение - остатки 19-й армии вышли в свой последний поход-прорыв.

А вечер 17 октября Михаил Федорович встретил на солдатской койке в немецком полевом госпитале: его, едва пришедшего в сознание после множественных осколочных и пулевых ранений, готовили к операции по ампутации ноги...

«Они взяли не меня, а мой труп!»

В 1943 ГОДУ гитлеровцы, уже приступившие к тонкой вербовке искалеченного генерала, разрешили пленному командарму отправить письмо сестре, которая тогда находилась в оккупированном Харькове. В нем Михаил Федорович довольно подробно описал обстоятельства своего пленения. Вот некоторые выдержки из того письма.

«Немцы написали в своих газетах, что я, командующий 19-й армией генерал-лейтенант Лукин, взят в плен, но не написали, в каком состоянии. Они взяли не меня, а мой труп! А раз в их газетах написали, значит, знают и наши, и это может послужить основанием для репрессии моей семьи. Но я чист перед Родиной и своим народом, я дрался до последней возможности, и в плен не сдался, а меня взяли еле живого.

Противник нигде не прорвал фронта моей армии. Моя армия была окружена. У меня не осталось ни одного снаряда, не было горючего в машинах, мы с одними пулеметами и винтовками пытались прорваться. Я и командиры моего штаба все время находились в цепи вместе с красноармейцами. Я мог бы уйти, как это удалось сделать некоторым частям моей армии, но я не мог бросить на произвол, без командования, большую часть армии. Мне были дороги интересы общего дела, а не личная жизнь. Когда прорваться не удалось, я, взорвав всю артиллерию и уничтожив все машины, решил выходить из окружения небольшими группами.

После очередного ранения кровь льется ручьем, остановить ее не могут, а шагах в 200 немцы. Первая мысль - бежать. Встал, сделал несколько шагов, упал из-за слабости: много потерял крови, от долгой ходьбы левая нога начала болеть, еще не зажила как следует, к тому же несколько суток подряд не спал совершенно. Мелькает мысль о плене, но от нее прихожу в ужас. Пытаюсь достать левой рукой револьвер из кобуры - живой не сдамся, последнюю пулю себе.

Все попытки вынуть револьвер не удаются. Правая рука висит, как плеть. Подошли две санитарки, сняли шинель, разрезали рукав кителя, оторвали от рубашки тряпку и перевязали, взяли меня под руки, повели. Не прошли и 5 шагов, как я снова был ранен осколками снаряда: в правую ногу, выше колена и в икру. Дальше идти не могу, прошу их достать мне револьвер, чтобы покончить счеты с жизнью. Но оказалось, что его потеряли в суматохе на том месте, где меня перевязывали.

Бродили еще двое суток. Чувствую, что становлюсь обузой окружающим. Мысль о самоубийстве не покидает, думаю, рано или поздно придется это сделать.

Стрельба уже совсем близко, шагах в 50 показались немцы. Выстрел, и я снова ранен в правую ногу, в колено разрывной пулей. Упал. Мой сапог быстро наполнился кровью. Чувствую, начинаю терять сознание. Силы оставляют.

Прошу находившихся рядом красноармейцев пристрелить меня, пока не подошли немцы, говорю, что я все равно не жилец, и чтобы они избавили меня от позора. Никто не решился.

Помню, как подошли немцы и начали шарить по карманам. Потерял сознание. Пришел в себя - не понимаю, где нахожусь. Боли нет, действует наркоз. Входит врач, откидывает одеяло. Вижу, нет правой ноги. Все ясно: я в плену в немецком лазарете. Мозг начинает работать лихорадочно: плен, нет ноги, правая рука перебита, моя армия погибла. Позор! Жить не хочется. Появляются ужасные физические боли. Температура свыше сорока. Не сплю несколько суток. Наяву галлюцинирую...».

Судьба Михаила Федоровича могла сложиться по-разному. Но высшему командованию вермахта уже через несколько часов стало известно о пленении советского генерал-лейтенанта. И его судьбу взял под личный контроль фельдмаршал фон Бок.
Не каждый день на войне попадают в плен командармы, пусть и находящиеся при смерти...

Командарм и в плену командарм

ПОСЛЕ полевого немецкого госпиталя под Вязьмой генерала Лукина перебросили в госпиталь для особо ценных плененных командиров РККА в Смоленске.
Впрочем, госпиталем это заведение можно было назвать лишь условно. Раненых гитлеровцы препоручили пленным же врачам. Медикаменты те добывали самостоятельно, на местах базирования бывших советских медсанбатов. Во время одной из перевязок Лукин стал свидетелем, как ампутировали голень раненому полковнику Мягкову - не просто без наркоза: полковник сам ассистировал хирургу и придерживал во время операции свою ногу...

Только в феврале 1942-го года Михаил Федорович почувствовал себя более-менее сносно. Его перевезли в Германию, в лагерь Луккенвальд, находившийся в пятидесяти километрах южнее Берлина. И сразу же над ним «взяли шефство» спецслужбы Третьего рейха. С ним постоянно работали штандартенфюреры СС Цорн и Эржман, полковник генштаба сухопутных войск Кремер. Все тщетно.

Тогда к Лукину подпустили соотечественников: командарма пытались склонить к предательству бывший оперуполномоченный особого отдела его же 19-й армии Ивакин, начальник штаба 19-й армии комбриг Малышкин. Встречался с Лукиным и сдавшийся в плен генерал-лейтенант Власов, предлагавший Михаилу Федоровичу возглавить военное руководство Русской освободительной армией и уверявший, что готов оставить за собой лишь политическое лидерство в «борьбе со сталинским режимом».

Все получили отказ - командарм остался верен Родине и присяге...

Примечательно, что все это время жена генерала Надежда Мефодиевна Лукина продолжала работать в Наркомате обороны. В ноябре 1943 года ее вызвали на Лубянку и официально объявили, что ее муж, числившийся пропавшим без вести, находится в плену. После чего... отпустили с миром, даже не уволив со службы! Случай, едва ли не единственный за всю историю войны.

Зимой 1944 года Лукина перевели в крепость Вюльцбург, где он содержался еще с несколькими «строптивыми» генералами РККА и моряками советских торговых судов, захваченных немцами еще 22 июня 1941 года в портах Штеттин и Данциг.

В этой крепости Михаил Федорович и другие узники впервые увидели новую советскую военную форму - к ним в камеру бросили сбитого в бою летчика Героя Советского Союза полковника Николая Власова. Именно Лукину Власов за несколько дней до расстрела передал свою Золотую Звезду № 756. Ее командарм впоследствии вручил представителям советского командования, что в немалой степени способствовало сохранению честного имени казненного офицера. Уже за одно это перед генералом можно склонить голову...

С приближением американских войск немцы решили вывезти пленных из Вюльцбурга в лагерь Моссбург. Там их 8 мая 1945 года и освободили союзные войска. А в июне генерал Лукин и еще несколько узников были переданы советскому консульству в Париже.

Прощенный и забытый

ХОРОШО известно, что после войны в нашей стране отношение к побывавшим в плену долгие годы было, мягко говоря, не однозначным. Но командарма Лукина сия чаша поначалу вроде бы миновала.

Михаил Федорович был помещен в спецлагерь НКВД. Процесс его реабилитации ускорил маршал Конев - главком Центральной группы оккупационных войск. В конце сентября 1945 года он прилетел в Москву по служебным делам и, будучи на приеме у Сталина, поставил вопрос о Лукине. Генералиссимус затребовал личное дело командарма и результаты проверки, на которых 3 октября начертал собственной рукой: «Преданный человек. В звании восстановить, по службе не ущемлять. Если желает, направить на учебу».

Все вроде бы начинало налаживаться в судьбе командарма. Но вот только после утраты партбилета Лукин считался автоматически выбывшим из компартии. Сейчас не каждый способен понять, что это значило.

В Наркомате обороны Михаилу Федоровичу предложили должности начальника курсов усовершенствования комсостава «Выстрел» и начальника Главного управления военно-учебных заведений. Но в ЦК ВКП (б), несмотря на то, что генералу Лукину были возвращены все довоенные и военные награды, а в 1946 году он был удостоен орденов Ленина и Красного Знамени, ни одно из назначений не утвердили - беспартийный! И в октябре 1947-го тихо уволили в отставку - по состоянию здоровья...

В 1966 году маршалы Тимошенко, Жуков, Конев и Еременко вместе с генералом армии Курочкиным обратились в правительство с ходатайством о присвоении Лукину звания Героя Советского Союза. Оно не было поддержано: Лукин все время командовал обороняющимися армиями, а вручать Золотую Звезду военачальникам за операции, не завершившиеся победой, в СССР было не принято.

6 мая 1970 года в «Литературной газете» вышла статья Георгия Константиновича Жукова, в которой Маршал Победы писал о Лукине: «Я испытывал и испытываю чувство восхищения стойкостью и мужеством этого человека. Он перенес тяжелое военное лихолетье, мучительные физические страдания и остался таким, каким был всегда - скромным, немногословным, истинным героем Отечественной войны».
А 25 мая сердце командарма перестало биться...

Звание Героя Российской Федерации генерал-лейтенанту М. Ф. Лукину было присвоено лишь в октябре 1993 года. Посмертно.

Игорь Софронов

29 апреля 1945 года американские войска освободили М. Лукина из плена в лагере Моссбург и вскоре передали советской стороне. После возвращения Лукина в мае 1945 года из плена в Москву соответствующие органы тщательно проверили его поведение в общении с немцами. 31 августа 1945 года генерал госбезопасности Абакумов написал Сталину: «Что же касается генерал-лейтенанта Лукина М.Ф. — бывшего командующего 19-й армией, в отношении которого имеются материалы об его антисоветской деятельности, но, учитывая, что в результате ранения он остался калекой (парализована рука и ампутирована нога),.. в процессе проверки каких-либо материалов пока не добыто. Считал бы целесообразным его «освободить и обеспечить агентурным наблюдением».

Позже Мухин обвинил Лукина в том, что во время допроса 14 декабря 1941 года он «предал и свою присягу, и свой народ», «сообщил немцам время формирования, численность и боеготовность советских резервов, …темп и места производства танков и их марку, …мощности авиапромышленности, проинформировал их об установках залпового огня («Катюшах»)».

Источником послужили документы допроса в немецком плену. Его ответы больше напоминали «красную пропаганду» об успехах Советской страны: «С сентября этого года на Волге и восточнее Волги формируется 150 новых стрелковых дивизий, а возможно, и больше, но никак не меньше 150. …Через 4—5 месяцев эти дивизии или закончат своё формирование, или уже будут на фронте. Один мой друг сказал мне, что ежедневно строятся 60 танков, позднее это число будет доведено до 80. Это включая заводы Ленинграда и те заводы, которые были эвакуированы на восток страны. Основные типы строящихся танков «Т-34» и «KB». Также строятся около 20 самолётов в сутки... На фронт начинают поступать новые реактивно-пусковые установки».

Выдержки из протоколов допроса Лукина в «Хрестоматии по отечественной истории (1914—1945 гг.)». Лукин якобы выразил недовольство репрессивной большевистской системой и характером коллективизации. Вместе с тем в выдержках из протокола допроса содержится его мысль о том, что он не верит немцам в том, что они несут свободу русскому народу, что «вторгнувшийся враг — это агрессор, и с ним надо бороться», что «всё это сказал россиянин, который любит свой народ».

В справке о Лукине после его возвращения из плена указано: «Показаниями арестованных Главным управлением «Смерш» одного из руководителей НТСНП белоэмигранта Брунста, изменника родины Власова и бывшего начальника курсов мл. лейтенантов 33-й армии Минаева устанавливается, что Лукин, пребывая осенью 1942 года в лагере военнопленных в городах Цитенхорст и Вустрау, проявлял антисоветские настроения по вопросам коллективизации сельского хозяйства, карательной политики Советской власти и клеветал на руководителей ВКП(б) и Советского правительства. Лукин, будучи допрошен по этому вопросу, отрицает преступную связь с этими лицами и проводимую им антисоветскую деятельность».

В протокол СМЕРШ от 25 мая 1945 года занесены слова предателя Власова о встрече в немецком концлагере с Лукиным: «После того, как я изложил ему цель своего приезда, он наедине со мной сказал, что немцам не верит, служить у них не будет, и моё предложение не принял. Потерпев неудачу, я больше ни к кому из военнопленных генералов Красной Армии не обращался».

Лукин рассказал о разговоре с ним в январе 1943 года: «Власов вытащил из кармана бумагу и театральным жестом протянул её мне: «Прошу вас прочитать, господин генерал!» … Я молча взял бумагу и стал читать. Это было так называемое «Воззвание к русскому народу». В нём партия и вся Советская власть объявлялись враждебными народу нашей страны, а далее говорилось о том, что в скором времени будет сформирована «Русская освободительная армия» (РОА), которая пойдёт освобождать Россию. «Ну и что?» — спросил я, окончив чтение. «Прошу подписать эту бумагу! — торжественно провозгласил Власов. — Вам доверяется высокая честь — быть командующим РОА!» «Вот что, Власов, — сказал я громко, так, чтобы меня слышали в соседней комнате, в которой, как я знал, были мои товарищи по плену, генералы и старшие офицеры Советской Армии. — …Меня теперь уже не интересует вопрос, каким способом ты получил партийный билет и для чего ты его носил. В моих глазах ты просто изменник и предатель, и та шайка отщепенцев, которую ты наберёшь под своё бесславное знамя, тоже будет не армией, а сборищем предателей».

Бывший начальник штаба 19-й армии Малышкин пытался склонить Лукина перейти на сторону власовцев. Лукин посоветовал ему явиться с повинной к Советской власти или в сортире удавиться ремнём. Л. Решин и В. Степанов сообщили: «В сотнях томов следственных дел, заведённых на советских генералов и офицеров — действительных и мнимых предателей, — не содержится и намёка на сотрудничество генерала Лукина с гитлеровцами и их пособниками».

Жуков, назвав Лукина «великолепным советским полководцем и поистине неустрашимым героем», писал в «Литературной газете» 6 мая 1970 года: «Не так давно мы виделись с Михаилом Фёдоровичем. Конечно, говорили о былом, пережитом. Признаться, я испытывал и испытываю чувство восхищения его стойкостью и мужеством. Он перенёс тяжкое военное лихолетье, мучительные физические страдания и остался таким, каким был, — скромным, немногословным, испытанным героем Отечественной войны и нашей Победы».

Конев в 1971 году отметил: «Всей группой войск под Вязьмой командовал командарм-19, один из талантливых наших военачальников и мужественных героев Отечественной войны генерал-лейтенант Михаил Фёдорович Лукин… Бессмертный подвиг Лукина навсегда сохранится в истории нашей Родины». На личном деле Лукина была резолюция Сталина: «Преданный человек, в звании восстановить, если желает — направить на учёбу, по службе не ущемлять».

В печати сообщалось о том, что Сталин просил передать Лукину «спасибо за Москву», имея в виду героические усилия командарма во время Смоленского сражения. М. Лукина восстановили на военной службе. Ему возвратили воинское звание, орден Ленина, пять орденов Красного Знамени, ордена Трудового Красного Знамени, Красной Звезды. В 1946 году генерал-лейтенант М.Ф. Лукин ушёл в отставку по состоянию здоровья. Жил в Москве.

Уйдя в отставку, Лукин писал работу о жесточайших сражениях под Смоленском и Вязьмой. Используя богатые личные впечатления, свидетельства фронтовых соратников, сохранившиеся документы военных лет, он пытался воссоздать правдивую картину тех славных и трагических событий. Закончить свой труд он не успел. Умер М.Ф. Лукин в Москве 25 мая 1970 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Выдающиеся советские военачальники отмечали большие заслуги Лукина перед Отечеством. В 1966 году Маршалы Советского Союза С. Тимошенко, К. Рокоссовский, И. Конев, А. Ерёменко и генерал армии П. Курочкин обратились с письмом к Л. Брежневу. В нём были такие слова: «Убедительно просим Вас поддержать наше ходатайство о присвоении генерал-лейтенанту в отставке Лукину Михаилу Фёдоровичу звания Героя Советского Союза. Мы глубоко убеждены, что генерал-лейтенант Лукин М.Ф. вполне заслужил это высокое звание, проявив великолепное мужество, личный героизм и замечательное мастерство полководца во время Смоленско-Вяземского сражения, сыгравшего огромную роль в битве за Москву. В этот трудный период войны против фашистских захватчиков 16-я армия Лукина вместе с 19-й и 20-й армиями, сочетая упорную оборону с решительными контратаками, остановила наступление рвавшейся к Москве мощной военной группировки противника и в ожесточённых кровопролитных боях сдерживала её более двух месяцев. Мы считаем, что присвоение генерал-лейтенанту в отставке Лукину высокого звания Героя Советского Союза явится справедливым признанием и оценкой его больших заслуг перед нашим государством, партией и народом». К сожалению, тогда просьба выдающихся военачальников не была поддержана. Лишь 1 октября 1993 года М.Ф. Лукину было посмертно присвоено звание Героя России «за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов».

В 1988 году исполком Смоленского городского Совета народных депутатов присвоил М.Ф. Лукину звание «Почётный гражданин города-героя Смоленска» (посмертно). Именем Михаила Фёдоровича Лукина названы улицы в городах Смоленске и Зубцове. О мужестве и отваге воинов, сражавшихся под командованием генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина, напоминает обелиск — четырёхгранный винтовочный штык из нержавеющей стали. На нём надпись: «Трудящиеся Смоленска воинам 16-й армии, 152-й, 12-й, 46-й, 127-й, 158-й стрелковых дивизий и частей усиления, мужественно сражавшихся с фашистскими захватчиками за город в июле 1941 г.»

В своих беседах с Константином Симоновым Михаил Лукин подробно описывал как он попал в плен. Интересно, что тут внезапно в немцких документах выскачила их версия этого события. Оба текста выставляю на суд читателя. Певый - записанный К Симоновым, Второй - из журнала боевых действий 258 дивизии

М.Л.: Да, я чувствую, что это уже не войска. Он говорит: «Надо развести костры». И развели костры. Я говорю ему, что сейчас же увидят дым в лесу. А народу-то нас тут было много сравнительно к этому времени. «Противник, — говорю, — поймет, что лес живет, и сейчас обязательно придет». Так оно и случилось.

Когда они развели костры, подходят какие-то двое штатских и говорят: «Кто здесь старший?» Я говорю, что я. «Мы представители особого отдела 24-й армии. Здесь в землянке лежит начальник особого отдела 24-й армии, Можин, раненный тяжело».

Я пошел к нему. А мы с ним были знакомы по Сибирскому округу. Он лежит раненый, там еще несколько человек раненых, его особисты там сидят. Он говорит: «Михаил Федорович, не уходи никуда, в землянке оставайся здесь. Я послал верного человека, за нами прилетит самолет. Даю слово, что он прилетит за нами». Поговорили мы, он нас покормил. У него была колбаса, еще что-то было.

К.С.: Он неподвижный раненый был?

М.Л.: Тяжело он был раненный. А остальные-то все ничего. Только еще один особист тоже тяжело раненный был. А у меня, когда девочки меня перевязывали, револьвер выпал. Так я его и не нашел, без револьвера уже хожу.

И мы задремали. Вдруг прибегают адъютанты, прикрепленные ко мне, и говорят: «Товарищи, выходите. Немцы». Пока собрался Можин, пока я ему помогал — он раненный был в обе ноги, да и сам-то я раненый, и рука-то у меня, одной рукой, — приходят уже немцы, кричат: «Хальт!» Я говорю: «Давай скорей выходить, еще бросят гранаты сюда. Они же не войдут так сразу, а бросят гранаты, и мы пропадем с тобой ни за что».

В это время лежащий здесь особист, который не мог вставать совершенно, тяжело был ранен, говорит: «Выходите скорей, сейчас гранаты бросят». Мы вышли, смотрим, немцы стоят. Мы руки вверх подняли. Я говорю этим ребятам — с ними девушка была, видимо, машинистка его или какая-то еще работница у него: «Передайте всем, чтобы не говорили, что это начальник особого отдела, он — интендант». На нашивках-то у него не видно было. Ромб один был у него. Так они и делали, никто не сказал, что это начальник особого отдела.

Нас быстро обыскали. У меня все отняли. Серебряный портсигар отняли, часы сняли. Я говорю: «А куда же часы-то забираешь?» Хотел у него отобрать. Он рванул у меня часы. Книжечку смотрит: «Генерал! Генерал!» Тут сразу сбежались все немцы — генерала поймали. Подошел фельдфебель, разогнал немцев и что-то говорит мне. Я очень плохо понимаю по-немецки. А Можина увели уже, всех особистов увели и часть офицеров, которые здесь были. Остался я и несколько командиров.

В это время подходит наша группа, отходящая, открывает стрельбу. Все повернулись в сторону группы, и когда я увидел, что все повернулись, я бросился бежать в противоположную сторону. А с противоположной стороны идет на меня группа немцев. Автомат: «Тр-р-р-р» — меня опять в эту же ногу, в коленную чашечку. Я теряю сознание

Немецкая версия

Доклад
о ходе боевых действий, в результате которых был пленён
русский генерал-лейтенант Лукин.

Согласно приказа полка от 15.10.41, 1-й батальон 478-го пехотного полка получил приказ, 15.10.41 усиленным разведдозором ещё раз прочесать ту же боевую полосу, что прочёсывалась 13.10, в северо-восточном направлении на предмет обнаружения отбившихся русских.

Для этой цели было выделено по одному взводу из 1-й и 2-й рот под командованием лейтенанта Маслова (Ltn Maslow) с приданным им станковым пулемётом. Разведдозору выделили и радистов. В 7:45 оба разведдозора выдвинулись из Песочной и Дроздово. В то время, как действующий слева разведдозор 1-й роты прочёсывал треугольный лес, не сталкиваясь ни с каким сопротивлением, то взвод 2-й роты вскоре после того, как ступил в прямоугольный лес, наткнулся на такое сильное сопротивление, что дальнейшее продвижение стало невозможным. Большие потери и сильный оборонительный огонь вынудили командира разведдозора залечь и запросить у лейтенанта Маслова подкрепления. Лейтенант Маслов повёл часть своего разведдозора фронтально, в то время как остальная часть прикрывала северо-западную окраину леса. Но и теперь не удалось подойти к противнику ближе. Чтобы сломить упорное сопротивление, лейтенант Маслов немедленно запросил подкрепления из батальона. На это командир батальона - майор Раутерберг (Mj Rauterberg) с частью штаба прибыл к прямоугольному лесу и послал в него основную часть 2-й роты, два отделения с тяжёлыми миномётами, взвод станковых пулемётов и взвод лёгких пехотных орудий.

Ввиду того, что сопротивление винтовочным и пулемётным огнём было не сломить, а разведдозор 2-й роты между тем уже отошёл до кромки леса, командир батальона приказал в течение четверти часа, с 10:45 до 11:00, провести огневую подготовку из тяжёлых миномётов и пехотных орудий. После этого вся 2-я рота под командованием лейтенанта Бекерта выступила в атаку в прямоугольный лес, в то время как взвод 1-й роты, действуя с треугольного леса, взял на себя прикрытие северо-западного края прямоугольного леса. Взвод станковых пулемётов, находясь на восточном углу треугольного леса, своим огнём должен был отсекать северо-восточную сторону прямоугольного леса. Юго-восточная сторона также была прикрыта взводом станковых пулемётов. Командный пункт батальона сначала находился перед западным углом прямоугольного леса, а после огневого удара перешёл к восточному острию треугольного леса. После тяжёлого продвижения вперёд через густые лесные заросли и яростный оборонительный огонь противника, одному отделению 2-й роты удалось подобраться к оборудованному блиндажу, который частично был замаскирован немецкой плащ-палаткой. Несмотря на прицельный винтовочный огонь с деревьев, солдатам Хаузнеру (Hausner) и Керстену (Kersten) удалось подбежать ко входу и сорвать плащ-палатку. За ней в блиндаже укрывались несколько офицеров и одна женщина. Лишь после угрозы ручными гранатами, несколько из них вышло наружу, в то время как один офицер застрелился. Среди пленных находился генерал-лейтенант Лукин и его адъютант.
Генерал Лукин, после того, как от него получили важный картографический материал, был поставлен ефрейтором Штэком за взводом, т.к. эвакуация пленного в тыл сильно осложнилась повторным отчаянным противостоянием. При этом генерал-лейтенант Лукин вновь был ранен в ногу русской винтовочной пулей. Стрелки были уничтожены рукопашной атакой. 2-я рота с боем пробилась до северо-восточного края леса, в то время как к этому моменту использованный в качестве подкрепления присланный взвод 1-й роты на левом крыле столкнулся с особенно ожесточённым сопротивлением у северного края прямоугольного леса, и залёг под тяжёлым огнём упорно обороняющегося противника. Противник отчаянно оборонялся со всех сторон. Ввиду того, что командный пункт батальона находился под продолжительным огнём, генерала невозможно было сразу доставить туда. Поэтому он был отправлен с несколькими ранеными на случайно проезжавшем грузовике 23-й дивизии. Наконец на командный пункт батальона удалось доставить остальных пленных окружения генерала. Здесь с помощью переводчика батальона немедленный допрос пленённого адъютанта выявил, что речь идёт о командующем 12-й армии русских, генерал-лейтенанте Лукине. Через постоянно функционирующую связь между командным пунктом батальона и расположением батальона, стало возможным срочно передать эти данные в штаб полка. Обратная радиопередача с расположения батальона: «Сердечные поздравления. Настоящий!» вызвала на командном пункте и во всех задействованных подразделениях большую радость и подогнала взвод лейтенанта Бергера из 1-й роты, несмотря на ранние сумерки и сильный снег, вновь вступить в бой против последнего очага сопротивления".
Проведенный переводчиком батальона немедленный допрос пленённого адъютанта выявил, что речь идёт о командующем 12-й армии русских, генерал-лейтенанте Лукине.

Михаил Фёдорович Лукин (18 ноября 1892 года - 25 мая 1970 года) - советский военачальник, Герой Российской Федерации (1993, посмертно), генерал-лейтенант (6 июня 1940 года).

Биография

Михаил Фёдорович Лукин родился 6 (18) ноября 1892 года в деревне Полухтино, ныне Зубцовского района Тверской области в крестьянской семье. Русский.

В русской армии с 1913 года. Участник Первой мировой войны. В 1916 году окончил школу прапорщиков, затем командовал ротой 4-го гренадёрского Несвижского полка имени Барклая де Толли в звании поручика.

В 1917 году в Красной Гвардии, с 1918 года в Красной Армии. В 1918 году окончил курсы разведчиков при Полевом штабе РККА. Вступил в ряды ВКП(б) в 1919 году. Во время Гражданской войны Михаил Лукин - помощник начальника штаба дивизии, командир полка и бригады, начальник штаба дивизии. За отличия в боях награждён двумя орденами Красного Знамени.

В 1926 году окончил курсы усовершенствования начальствующего состава при Военной академии имени М. В. Фрунзе.

С 1929 года по 1935 год М. Ф. Лукин командир Харьковской ордена Ленина стрелковой дивизии. 21 ноября 1935 года присвоено звание комдива.

В 1935-1937 годах - военный комендант Москвы. С декабря 1937 года заместитель начальника, затем начальник штаба, а с декабря 1939 года - заместитель командующего войсками Сибирского военного округа.

Великая Отечественная война

Весной 1941 года возглавил формирование 16-й армии. В мае 1941 года вместе с армией был переброшен на Украину в район города Шепетовка. В начале Великой Отечественной войны, после разгрома Западного фронта, 16-я армия была переброшена под Смоленск, а сам Лукин М. Ф., находясь в районе Шепетовки, ещё некоторое время командовал группой войск, которая в сводках называлась «оперативная группа Лукина».

В ходе Смоленского сражения исключительно мужественно и умело руководит войсками, окружёнными в районе Смоленска, чем отвлекает значительные силы немецких войск от наступления на Москву.

С августа по сентябрь 1941 года - командующий 20-й армией.

В начальный период битвы за Москву Михаил Фёдорович командует 19-й армией. В результате проведения немецким командованием операции «Тайфун» под Вязьмой были окружены соединения 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий. Решением Ставки командование окружёнными частями севернее Вязьмы возложено на генерал-лейтенанта Лукина.

При выходе из окружения 14 октября 1941 года командарм М. Ф. Лукин был тяжело ранен и без сознания попал в плен. В плену ему ампутировали ногу. В мае 1945 года был освобождён из плена.

После войны

После возвращения в СССР до декабря 1945 года проходил проверку в органах НКВД, по результатам которой был восстановлен в рядах РККА. С 1946 года - в запасе.

В 1988 году исполком Смоленского городского Совета народных депутатов присвоил генерал-лейтенанту Лукину звание «Почётный гражданин города-героя Смоленска» (посмертно).

Указом Президента Российской Федерации от 1 октября 1993 года № 1553 «за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», генерал-лейтенанту Лукину присвоено звание Героя Российской Федерации (посмертно).