Фарцовщики в ссср: как это было

Советский Союз всегда был страной дефицита. Бытовая техника и автомобили, ювелирные изделия и косметика, деликатесные продукты питания и туалетная бумага, хоть сколько-нибудь приемлемая одежда - тысячи товаров очень трудно, почти невозможно было купить в советском магазине.

Бороться с дефицитом указами и постановлениями не получалось. И тогда самые предприимчивые граждане попытались взять дело в свои руки. Появившихся в Москве иностранцев тут же осаждали с требованием продать валюту и джинсы.

Приподнятый занавес

В конце 1950-х годов в СССР потянулся набирающий силу поток туристов. Советских граждан стали понемногу выпускать за границу. Это, правда, касалось только самых благонадежных, да и разрешались поездки лишь в дружественные страны типа Болгарии. В исключительных случаях или по государственному делу советского человека после соответствующей проверки могли выпустить и в капстрану.

Это было время вступления СССР в различные международные организации, что в разы увеличило число наших спортсменов, ученых и деятелей искусств, побывавших «за бугром». А в Москве и других крупных городах появились иностранные студенты, специалисты и просто туристы.

Особенно яркое впечатление произвел на советских людей фестиваль молодежи и студентов, состоявшийся в Москве в 1957 году. После него железный занавес, за которым находилась наша страна, как будто слегка приподнялся.

Это было не слишком мудро со стороны советского руководства. Не станем умалять достижений СССР в различных областях, которыми можно было похвастаться, но... Качество жизни советского народа было значительно ниже мировых образцов. В основном Хрущев и его окружение кормили жителей Страны Советов обещаниями построить к 1980 году коммунизм.

А тут - иностранцы в яркой и удобной одежде, улыбающиеся и беззаботные. Разнообразный парфюм вместо «Красной Москвы», изысканные сигареты вместо «Беломора», джинсы, разные симпатичные и такие желанные мелочи...

Вместе с гостями из-за рубежа к нам проникали пластинки с модной музыкой, журналы мод и рассказы о том, как живут за границей. Рассказы эти подтверждались впечатлениями тех, кто имел возможность хоть раз выехать из страны. Яхты, виллы, диковинные автомобили, шикарные рестораны: все это было доступно там и почти недостижимо здесь.

«Бегунки», «короли» и «Плешка»

И тут за дело взялись предприимчивые москвичи: Ян Рокотов, Дмитрий Яковлев и Владислав Файбишенко. Они принялись обеспечивать состоятельных модников и модниц западными предметами быта и достижениями капиталистической культуры, а иностранцев - советскими рублями по курсу, гораздо выше госбанковского.

Вырученная валюта втридорога продавалась советским гражданам, получившим разрешение съездить за рубеж, или оседала в карманах предпринимателей.

Они предпочитали оставаться в тени: координировать, руководить, давать указания. «В поле» работали «рысаки», или «бегунки». Эти представители низшей касты самодеятельных предпринимателей скупали у иностранцев мелочовку: небольшие суммы в валюте, парфюм, сигареты, пластинки, журналы, жвачку, аксессуары, иногда пару джинсов.

Дальше добыча уходила к «шефам», каждый из которых курировал до десятка «бегунков». Если намечалась более крупная сделка, в дело вступали именно «шефы». Они уже располагали средствами, чтобы купить сотню-другую долларов или три-четыре пары джинсов. Они сдавали добытое «купцам», которые лично имели дело только с очень крупными клиентами.

Выше них стояли «короли». Они сводили дебет с кредитом, планировали операции, распределяли добытую валюту и напрямую контактировали с верхушкой пирамиды - Файбишенко, Яковлевым и Рокотовым, или, как их называли, Владиком, Дим Димычем и Косым.

Это занятие со временем получило название «фарцовка» - от искаженного английского for sale (на продажу). Излюбленным местом контактов с иностранцами в Москве был отрезок улицы Горького от Пушкинской площади до гостиницы «Националь», получивший название «Плешка».

Все три подпольных предпринимателя стали заметными фигурами в криминальном мире и жили на широкую ногу. Вскоре Рокотов стал играть по-крупному: скупал у арабских студентов и курсантов золото в слитках и монетах и перепродавал отечественным цеховикам, взяточникам и просто богатым людям, которые желали хранить сбережения в чем-то более солидном, нежели советский рубль.

Начальственный гнев

Рокотов быстро подмял под себя черный золото-валютный рынок столицы. Конкурентов он просто сдавал ОБХСС, где числился осведомителем. Иногда подбрасывал и кого-то из своих наименее ценных «бегунков». За это ему многое прощалось, хотя вся Москва знала, у кого можно достать доллары, все видели его кутежи в «Арагви», обсуждали то, что он живет с бывшей любовницей Берии и даже купил ей огромную квартиру.

Рокотов готов был приступить к главному делу в своей теневой карьере. Он предложил одному из банков ФРГ следующую махинацию. На определенный счет кладется требуемая сумма в марках для советского гражданина, выезжающего за рубеж.

Там он снимает ее, но перед поездкой сдает «фирме» Рокотова рубли по подпольному курсу. Эти рубли по заранее оговоренной цене в СССР получает иностранец, положивший оговоренную сумму на счет того самого банка.

В 1959 году вышел скандал. Американские коммунисты, приехавшие в Москву, пожаловались Микояну, что на улице их осаждают какие-то жулики, которые требуют продать валюту или джинсы. И это был далеко не первый сигнал. Но МВД оказалось бессильным перед схемами Рокотова и его навыками конспирации.

Вскоре история дошла до Хрущева. В 1961 году он был в Восточном Берлине, еще не восстановленном после войны. Там царил голод и процветал черный рынок, на котором можно было достать все, в то время как в магазинах не было ничего.

При этом торговля шла и с Западным Берлином, невзирая ни на какую идеологию. Хрущев попытался сделать выговор немецким товарищам, но в ответ услышал, что такой черной биржи, как в Москве, нет нигде в мире. Генсек пришел в ярость. По его приказу за дело взялся КГБ.

Несмотря на постоянную угрозу уголовного срока фарцовка успешно существовала до конца 80-х годов. После кто-то перестроился и стал открыто заниматься частным бизнесом, а кто-то попал под бандитские разборки. Многие дефицитные товары продавались уже открыто в магазинах и профессия фарцовщика вымерла.

Обратная сила

Чекисты, не обращая внимания на рядовых фарцовщиков, охотились на «купцов» и «королей». Через них была вскрыта вся цепочка. Очень скоро под арестом оказались Файбишенко и Яковлев. Второй стал сразу сотрудничать со следствием в обмен на обещанное снисхождение при определении наказания.

Дольше всех водил сыщиков за нос Рокотов. Его несколько месяцев не удавалось взять с поличным. Он постоянно перепрятывал накопленные богатства, а однажды, словно издеваясь, подсунул оперативникам вместо валюты чемодан с пачкой газет, мочалкой и куском мыла.

Но в конце концов Рокотова арестовали у камеры хранения, где он забирал свой «кризисный чемодан», в котором оказалось 347 000 рублей, 12,5 килограмма золота и валюты на 2,5 миллиона рублей. У Файбишенко изъяли около 550 000 рублей, 150 фунтов и несколько царских золотых монет. У Яковлева сбережений и вовсе не нашли, все деньги он тратил на антиквариат.

Задержанные спокойно давали показания и не особенно переживали об изъятом (при обысках нашли явно не все). По закону им грозило от трех до восьми лет. Но тут Хрущева пригласили в КГБ на импровизированную выставку изъятого.

Он спросил, сколько дадут. Ему ответили, сколько положено по закону. Хрущев побагровел. Буквально тут же был подписан указ об усилении ответственности за незаконные валютные операции - теперь по этой статье полагалось до 15 лет.

Но Рокотов, Яковлев и Файбишенко были арестованы до «усиления», и Мосгорсуд приговорил их к восьми годам - максимально возможному сроку. Генсек был в бешенстве.

За такие приговоры нужно судить судей, - заявил Хрущев на одном из митингов. Председатель Мосгорсуда Громов, попытавшийся объяснить Никите Сергеевичу, что закон обратной силы не имеет, был отправлен в отставку.

Какой коттон, какие лейблы! Примерь вот это! (к\ф" Самая обаятельная и привлекательная" 1985 год)

По ходатайству Генеральной прокуратуры приговор был пересмотрен, и теперь все трое получили по 15 лет. Но Хрущев продолжал давить на суд. Закон вновь был изменен, уже после пересмотра решения. Состоялся новый суд. Всех троих приговорили к расстрелу.

Хотя за Рокотова просил его знаменитый дед-ленинец, а за Яковлева председатель КГБ Шелепин, обещавший в свое время арестованному смягчение приговора в обмен на показания. Было отклонено даже официальное обращение КГБ, и через несколько дней приговор привели в исполнение в Бутырской тюрьме.

На третьем суде Рокотов якобы сказал:

Прошу суд обратить внимание, что джинсы - это Levi’s. Все остальное - просто штаны.

Он уже понимал, что его ждет смертный приговор.

В наше время джинсы продаются в любом магазине, а валюту можно продать и купить даже без предъявления паспорта. Но 50 лет назад система не могла простить людям чрезмерной предприимчивости.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Лица, занимающиеся фарцовкой, назывались «фарцовщиками» (самоназвания: «утюг», «бомбила/о», «фарца́», «фарец», «маклак», «деловар», «штальман»). Фарцовщиками были, в основном, молодые люди (студенты), а также лица, по роду своей деятельности имеющие возможность тесно общаться с иностранцами: гиды, переводчики, таксисты, проститутки и тд. Предметы фарцовки, или само явление вообще называлось «фарца́».

Подавляющим большинством покупателей на рынке сбыта товара, добытого фарцовщиками (в -60-х годах) были т. н. «стиляги ». Позже, в -1980-х годах, все, кто имел деньги и желал оригинально одеться, приобрести импортный ширпотреб или технику , книги или импортные музыкальные записи , прибегали к услугам фарцовщиков. В эти годы сменились и источники фарцовки, и само понятие приобрело более широкое значение. Теперь основное занятие большинства из тех, кого называли фарцовщиками, заключалось в покупке через знакомых, имеющих блат или возможность выезжать за рубеж , дефицитных товаров и пищевых продуктов.

Этимология

История

VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов , проходивший в 1957 году в Москве, стал колыбелью фарцовки как широкомасштабного явления.

Экономическим базисом фарцовки являлось:

наличие во второй половине XX века значительного спроса на качественные, красивые, редкие или оригинальные вещи, товары при тотальном дефиците в СССР .
«приоткрытый» железный занавес - иностранные граждане получили возможность в качестве туристов посещать крупные города СССР.
отсутствие уголовного наказания непосредственно за эту деятельность (правда, задержать, обвинить и судить могли за валютные операции, часто сопутствующие фарцовке, за спекуляцию ; также специально для борьбы с фарцовщиками была введена административная ответственность «за приставание к иностранцам»).

Наибольшее распространение фарцовка получила в Москве , Ленинграде , портовых городах и туристических центрах СССР.

Концом фарцовки стало налаживание сначала челночного , а потом и обычного товарообмена республик бывшего СССР с зарубежными странами на закате перестройки в начале 90-х годов XX века.

Известные фарцовщики

Рокотов, Ян Тимофеевич - советский валютчик и фарцовщик, первый миллионер в СССР, казнённый по личному указанию Хрущева, на показательном процессе Дело Рокотова - Файбишенко - Яковлева
Мельников, Владимир Владимирович - российский предприниматель , основной владелец и председатель совета директоров крупнейшей российской компании по производству джинсовой одежды «Глория Джинс ».
Тиньков, Олег Юрьевич - российский предприниматель, основатель и глава группы компаний «Тинькофф ».
Мавроди, Сергей Пантелеевич - российский предприниматель, основатель АО «МММ», которое рассматривается как классическая и крупнейшая в истории страны финансовая пирамида.
Листерман, Пётр Григорьевич - владелец «эскорт-агентства », занимающийся организацией знакомств российских бизнесменов с молодыми девушками. В студенческие годы занимался фарцовкой.
Лоза, Юрий Эдуардович - автор и исполнитель песен.
Нагиев, Дмитрий Владимирович - актёр и телеведущий.

Сленг

Фарц, фарсовщик - то же самое, что и фарцовщик
Утюг - то же самое, что и фарцовщик в московском сленге (от необходимости "утюжить" по улице туда сюда рядом с гостиницей для встречи с фирмачом)
Фирма́ч - иностранец
Гамщик, пурукумщик (от англ. gum , фин. purukumi - жевательная резинка; также «утюжонок») - обычно малолетний (6-14 лет) попрошайка, не имеющий дела с валютой, выпрашивающий или выменивающий у иностранцев всякую мелочь - ручки, сигареты, мелкие сувениры и, конечно же, жвачку.
Бомбить, разбомбить - вступить в деловые отношения с фирмачом (иностранцем)
Дайм (англ. dime ) - монета номиналом в 10 американских центов
Зелень, грины, гренки - доллары США , конвертируемая валюта
Капуста - деньги
Комикс, комис, комок - комиссионный магазин , один из каналов сбыта «фирмы»
Лейбл (англ. label ) - нашивка, наклейка с торговой маркой
Самострок - подделка, вещь с иностранным лейблом под «фирму», сделанная в СССР или Польше цеховиками .
Скинуть - продать фирму́
Фирма́ - собственно предмет фарцовки - одежда, обувь, аксессуары фирмача
Морковка (от фин. markka ) - финские марки
Бундошка - немецкие марки
Пусер (от фин. pusero - кофта) - толстовка
Лопатник (от фин. lompakko - бумажник) - бумажник
Сарай, бас (англ. bus - автобус) - туристический иностранный автобус
Трасса - автодорога Выборг-Ленинград, по всему пути следования которой находились места, облюбованные фарцовщиками для своего бизнеса: стоянки, гостиницы, рестораны, санатории…
Галёра - галерея универмага Гостиный Двор в Ленинграде, место сбыта нафарцованного товара
Юги - югославы
Бундеса - немцы из ФРГ
Дедероны, дырки (от аббревиатуры DDR) - немцы из ГДР
Штатники - туристы из США
Бритиша - туристы из Великобритании
Алёра - туристы из Италии

В культуре

Одним из первых упоминаний является серия киножурнала «Фитиль» , где роль фарцовщика исполнил Леонид Быков .
телесериал «Фарца » (2015)

См. также

Напишите отзыв о статье "Фарцовка"

Примечания

Ссылки

Павел Романов, Елена Ярская-Смирнова .
Романов П., Суворова М.
Михаил Веллер . - художественно изложены история, суть, механизм фарцовки.
c Александром Липницким , фарцовщике и музыканте группы «Звуки Му »

Отрывок, характеризующий Фарцовка

– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.

– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п"отивники отказались от п"ими"ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т"и начинать сходиться.
– Г…"аз! Два! Т"и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.

Помнится я упоминал про «фарцу» в СССР в посте о джинсах и обещал вспомнить об этом уникальном в мировой торговле явлении поподробнее. А поскольку при этом вдруг вспомнилось уже давно вышедшее из употребления специфическое арго тех лет, то в скобках я буду давать его расшифровку.

Хорошо одеваться в СССР хотелось всем и всегда, но социалистическая легкая промышленность производила для внутреннего пользования такой ужасный «ширпотреб» (товары широкого потребления), который напялить на себе можно было только от полного безразличия к вещам. А поскольку такого безразличия в советской среде не наблюдалось, то спрос на «мещанство» и «вещизм» среди советских обывателей породил и предложение в виде «фарцовки», дав путевку в жизнь касте «фарцовщиков».
«Фарца» - это синоним слову «спекуляция» (купля-продажа с целью наживы), а «фарцовщики» - это спекулянты, которые скупали «фирменный» (заграничный) товар подешевле чтобы потом продать его подороже. Ремеслом «фарцовки» занимались различные слои населения СССР: моряки загранплавания и стюардессы, военнослужащие зарубежных контингентов СА и студенты, таксисты и проститутки, спортсмены и артисты, партийные чиновники и простые советские инженеры. В общем все, у кого была хоть малейшая возможность приобрести дефицитный импортный товар для последующей перепродажи.

Фарцовщики делились на профессионалов, которые занимались этим бизнесом постоянно (числясь где-нибудь каким-нибудь сторожем), и любителей, изредка продававших случайно доставшиеся им заграничные вещи, которые «толкали» (продавали) в кругу знакомых или сдавали в «комки» (комиссионные магазины). Из существования в СССР профессиональных фарцовщиков тайны не делали, и их много клеймили в советской прессе. А вот о существовании второго феномена стыдливо умалчивали, хотя знали о нем все.

Ну вот например. Одному моему знакомому, долго жившему в Индии (он что-то там строил) срочно понадобились деньги и он попросил меня «скинуть» (продать) свои «шмотки» (одежду), привезенные оттуда. По его просьбе (сам он стеснялся) я понес эти вещи в комиссионный магазин, хотя сдавать их и не собирался даже - у меня и паспорта тогда еще не было. Цель была просто оценить, узнать есть ли смысл с этим связываться или нет.
В приемном пункте девушка моментально оживилась, увидев хоть и не новый, но явно импортный товар. А минут через пять ко мне подошел парень в «фирме» (одетый во все заграничное), отвел меня в сторону и, пересмотрев вещи, предложил выкупить их оптом. Я согласился, и в общей сложности получил тогда 450 рублей (50 рублей я выторговал - он предлагал 400, хе-хе), 100 из которых оставил себе. Так за час я заработал сумму, равную трем студенческим стипендиям, а знакомый получил больше своей месячной зарплаты за «бэушные» (бывшие в употреблении, поношенные) шмотки, купленные около года назад в Индии на рынке загранрублей за 100. Вот и судите сами - выгодно было этим заниматься или нет.

В крупных городах студенты вузов часто «раскручивали на шмотки» своих сокурсников из стран Восточной Европы и Африки. У них можно было разжиться модными шмотками, которые если и появлялись на прилавках советских магазинов, то только под конец месяца и моментально «разметались» все теми же местными дельцами-фарцовщиками, узнававшими за «выбросе» товара заранее. Занятие таким бизнесом приносило студентам серьезные по тем временам доходы. Скупив по дешевке у «зарубежных собратьев» несколько шмоток и перепродав их, студент получал сумму, гораздо больше его месячной стипендии.
Портовый Крым или Одесса в советские времена славились тем, что там, зная где, можно было купить любую заграничную вещь. Их привозили «из-за бугра» (из заграницы) советские «загранщики» (моряки торгового флота, ходившие в загранплавание) и «фирмачи» (матросы иностранных кораблей, заходивших в порт), у которых скупалась любая иностранная вещь (даже поношенная), лишь бы на ней была «лейба» (иностранная этикетка). А советские граждане, желающие носить иностранную вещь и готовые за это платить втридорога находились всегда.
«Загранщикам» также можно было делать особые заказы - конкретную шмотку, духи маме, пластинки иностранных исполнителей и даже дефицитные в СССР книги на русском языке (только не «антисоветчину», конечно). Ну или взять у них вещь на продажу - помочь сбыть привезенный товар. Процент «комиссионных» составлял 10-25% от полученной суммы, смотря за сколько «толкнешь шмотку».

А у некоторых были еще заграничные родственники (в 80-е появилась возможность к ним периодически ездить по гостевым визам). Моей семье не очень повезло - наша родня жила не в капиталистических Канаде, Штатах или Аргентине (нет, в Аргентине тоже жили и живут мои троюродные oadamы, но их бабушка предпочитала переписываться с моей бабушкой и наших намеков прислать гостевое приглашение или хотя бы посылку не понимала). Нет, наши понимающие родственники жили в социалистической Польше, и мои родители периодически мотались туда, а они в Союз, меняя всякие польские шмотки и жвачки на советские ювелирные изделия и бытовую технику. Это была такая предтеча «челноков» и хорошая ежегодная прибавка к зарплатам моих родителей и наших польских родственников.
Некоторым везло больше - у моего приятеля более понятливая двоюродная бабушка жила в Канаде, периодически высылая его семье приглашения и посылки с которых они и жили (дом - полная чаша, машина, дача, глава семьи не работал хотя и числился где-то дворником).

Но самые большие деньги были в обороте у «валютчиков» (валютных фарцовщиков). Особое внимание «валютчики» уделяли сети магазинов «Березка» (в Украине - «Каштан»), о которых тоже стоит как-нибудь вспомнить отдельно. Торговля валютой на черном рынке была прибыльным делом, учитывая те ограничения, которые власти налагали на валютный обмен. Туристы, въезжающие в СССР, должны были менять валюту по официальному заниженному курсу, в то время как «валютчики» предлагали цену в пять-шесть раз выше.
Частыми клиентами «валютчиков» были и советские граждане, выезжающие за границу в турпоездки, загранкомандировки или с частными визитами к зарубежным родственникам, которых к такому обмену подталкивало само государство. По советским законам, при поездке за границу разрешалось менять определенную сумму рублей в разные годы разную, но всегда небольшую.
В середине 80-х если человек ехал по приглашению к зарубежным родственникам, то он имел право поменять деньги из расчета 200 рублей на месяц по курсу около 60 копеек за доллар (около $320), на которые накупал (и ему надаривали забугорные родственники) столько барахла, что по приезду домой, не только сам одевался с головы до ног, но и получал определенный навар с перепродажи. А поскольку валюты для приобретения за рубежом модных вещей и техники хотелось побольше, то советские граждане охотно отдавали валютчикам по 5 рублей за «грин» (доллар), поскольку каждый доллар всё равно окупался сторицей.
Для некоторых «валютчиков» такие игры с государством заканчивались печально. Например знаменитое «Дело Рокотова», которое сейчас на юрфаках изучают как пример «обратной силы закона». Тогда в конце 60-х КГБ получил от ЦК КПСС полный карт-бланш на использование всевозможных приемов и рычагов, имеющихся в арсенале управления для борьбы с «валютчиками» и осенью 1960 года «комитетчикам» в течение короткого времени удалось задержать с поличным «королей» валютной фарцы Рокотова, Файбишенко и Яковлева которых, как известно, потом расстреляли.
Но даже эта показательная расправа не помогла Советской власти покончить с фарцовщиками. Да и статья УК за спекуляцию мелким фарцовщикам почти не грозила - так, из комсомола исключить могли или просто «пропесочить» где-нибудь. Дело в том что доказать факт скупки-продажи с целью наживы было очень сложно (на всякий случай для незнакомых покупателей фарцовщики часто разбивали эту операцию на этапы: показывали товар в одном месте, давали примерить в другом, деньги получали в третьем).
В эпоху брежневского застоя и в последнее десятилетие существования СССР фарца переживала настоящий расцвет и повторюсь: фарцовали тогда все кто имел хоть малейшую возможность разжиться дефицитным товаром. И услугами фарцовщиков тоже тогда пользовались без исключения все, у кого были деньги и желание одеться «поприличнее».

В 80-е ходил анекдот, о том как фарцовщику снится счастливый сон - он заходит в ГУМ, все полки завалены «фирмой», а народу никого. И он покупает, покупает, покупает. Сон стал реальностью, а счастья почему-то как не было, так и нет...

«Фарцовщик» - это термин, который появился в советские времена. Под ним понимали нелегальный сбыт дефицитных импортных товаров, как правило, одежды и аксессуаров. Нередко фарцовщики занимались реализацией виниловых пластинок, аудиокассет, косметики и предметов быта. Деятельность их не ограничивалась простой операцией «купить - продать». Фарцовка стала в СССР сложной системой со своей иерархией и законами.

Неуважаемая профессия

К спекулянтам относились негативно, о чём свидетельствуют отдельные отрицательные персонажи советских кинолент. Не пользовались уважением законопослушных граждан и фарцовщики. В Советском Союзе в почете были инженеры и учителя, которые зарабатывали в месяц меньше, чем так называемый бомбила в день. Хотя скорее негативный образ фарцовщика был создан официальной пропагандой.

Риск и опасность

Фарцовка в СССР представляла собой предпринимательскую деятельность, которой сегодня в России занимаются миллионы граждан. Однако в советские времена продажа импортных товаров была делом рискованным. Кто занимался фарцовкой? Эта деятельность прельщала прежде всего студентов и тех, кто имел контакт с иностранцами: переводчиков, гидов, валютных проституток.

Высокооплачиваемый труд

Фарцовщики - это распространители дефицитных товаров. В СССР они имели доход, о котором не мог мечтать на заводе или хирург с двадцатилетним стажем. Что уж говорить о студентах. Особенно много фарцовщиков проживало в общежитии Университета дружбы народов, в котором учились преимущественно иностранцы.

Фарцовщики - это представители особой субкультуры, которая получила распространение в начале 60-х годов ХХ века в Москве, Ленинграде и крупных портовых городах. Почему этот опасный вид торговли нельзя назвать всего лишь нелегальным предпринимательством, сказано ниже.

Образ фарцовщика

Это подозрительный молодой человек, который околачивается возле гостиницы и навязчиво предлагает иностранным туристам сомнительные сувениры в обмен на жвачки и другие незатейливые, но дефицитные товары в СССР. Полученное он потом реализует по спекулятивной цене. То есть его жалкий бизнес основан не на классическом принципе «купи - продай», а на натуральном обмене. Такой образ создала советская пропаганда. И он в корне неверен. Фарцовщики - это люди состоятельные. А те, что околачивались у «Интуриста», были лишь мелкими сошками в сложной системе теневой советской экономики.

Молодые люди, которые проводили вечера возле гостиницы, где обитали граждане капиталистических стран, представляли собой низшее звено советской фарцовки. Это явление до сих пор до конца не изучено. Но известно, что фарцовкой занимались не только студенты и выпускники институтов иностранных языков. А в 80-е спекуляцией занялись и представители интеллигенции. Иначе в перестроечные годы выжить было сложно.

Исследования

История фарцовки - тема довольно интересная. Системе подпольной экономики посвятил свою книгу петербургский журналист Дмитрий Васильев. «Фарцовщики» вошли в серию «Сделано в СССР». Автор использовал метод, который получил распространение в Союзе. Называется он «устная история».

Васильев встречался и беседовал с представителями советской фарцовки - с людьми, которые когда-то занимались подпольным бизнесом в Москве и Ленинграде. Сегодня многие из них - весьма успешные предприниматели. Автору удалось добыть интересные факты. Будучи человеком либеральных взглядов, он отказался от идеологических штампов. Васильев не пытается в своей книге развенчать миф о том, что все производимые в СССР вещи были плохого качества. Он, например, честно признается в том, что иностранцы с большим удовольствием приобретали армянский коньяк, который на Западе был в несколько раз дороже.

С чего все начиналось

Появилась фарцовка в СССР благодаря Международному фестивалю молодёжи. Состоялся он в 1957 году. Возникает вопрос о происхождении слова «фарцовщик». Этот термин пришёл в разговорную русскую речь из английского языка - от словосочетания for sale, то есть «продажа».

Есть и другая версия. «Фарцовка» - это слово, которое произошло от одесского «форец ». Так называли человека, который имел редкую способность - «заговорить» продавца на рынке, приобрести вещь в три раза дешевле и тут же перепродать. Как известно, именно в Одессе процветала контрабанда иностранными вещами. Однако деятельность одесских форцев существенно отличалась от той, что вели московские и ленинградские фарцовщики.

Стиляги

Есть другая точка зрения относительно зарождения фарцовки. На Международном фестивале присутствовали в основном " правильные" советские молодые люди. Они импортными вещами не интересовались. Стиляги - неформальное движение, представителями которого были, как правило, студенты из обеспеченных семей. Им-то услуги фарцовщиков и нужны были.

Образ стиляги противопоставлен образу положительного советского молодого человека. Различия между ними прежде всего во внешнем облике. Стиляги наряжались в одежду, модную на Западе, слушали рок-н-ролл. Они были белыми воронами в советском обществе. За стилягами охотились дружинники и комсомольские патрули, которые рвали на них западные пиджаки и стригли им волосы. А затем, конечно, провожали в ближайшее отделение милиции.

Фарцовщики и перекупщики не одно и то же. При приобретении импортных вещей валютные операции осуществлялись крайне редко. Ведь за это можно было угодить в тюрьму на долгий срок. Между фарцовщиками и иностранцами иногда происходил настоящий натуральный обмен. То есть за бутылку армянского коньяка студент московского вуза получал модный американский пиджак.

Идеология

Стоит ещё назвать одну особенность раннего периода фарцовки. Первые ее представители, как ни странно, занимались опасной деятельностью не ради денег. Фарцовщики начала шестидесятых, так же как и стиляги, преклонялись перед всем западным. Это были приверженцы особой идеологии, которая, конечно, предполагала определенный стиль поведения. Фарцовщик не мог обмануть стилягу. Это было бы предательством по отношению к собственным идеям.

Стиль

Фарцовщики имели определенный сленг, в котором присутствовали странные выражения, пришедшие из английского языка и адаптированные под русскую разговорную речь. К обычным гражданам, которые приобретают одежду в универмагах, принято было относиться с пренебрежением и недоверием, как к «чужакам». Одевался фарцовщик во все западное, курил только импортные сигареты, слушал исключительно иностранную музыку. Вел себя так, как, по его советским представлениям, ведет себя настоящий американец.

После распада СССР

Итак, фарцовка - это явление, которое зародилось в начале шестидесятых. Закат его пришелся на конец восьмидесятых. Распался Советский Союз. Однако фарцовщики остались. Правда, отношение к ним поменялось.

Фарцовщики стали пионерами отечественного бизнеса, людьми, которым удавалось в страшные годы «коммунистической тирании» заниматься предпринимательством. А то, что товары импортного производства им приходилось продавать по заоблачным ценам, так в этом вина исключительно советских чиновников. Кто в ответе за то, что в магазинах была представлена одежда низкого качества? Обычным гражданам ничего не оставалось, как приобретать у фарцовщиков, осуществляющих свою деятельность, рискуя своей свободой, более или менее качественный товар.

На самом деле я несколько погорячился. Оба варианта происхождения термина равно возможны, поскольку одним из основных признаков принадлежности к клану у фарцовщиков считалось владение очень и очень специфическим сленгом. Что понятно, ведь сленг выполнял сразу несколько важных функций во взаимоотношениях фарцовщиков не только в своем кругу, но и в их отношениях с государственной системой. Тема сленга фарцовщиков настолько интересна, что требует отдельного упоминания. А так как я не нахожу ей лучшего места в своей книге, как только в период общего знакомства читателей с явлением фарцовки, то прямо сейчас и расскажу об этом подробнее. Сначала нужно ответить на вопрос – «ЗАЧЕМ?». Зачем фарцовщикам вообще понадобилось создавать новую лингвистическую систему? Ну, это-то как раз просто. Причины, побудившие фарцовщиков изощряться в придумывании сленга, непонятного для постороннего уха, те же, что натолкнули уголовников на создание блатного языка – фени. С одной стороны, феня обеспечивала уголовным элементам возможность обсуждать свои криминальные дела при посторонних, не опасаясь, что их подслушают те, кому не надо. Опять же, «малявы» (записки из тюрьмы на волю) можно было писать, не опасаясь, что их расшифруют. Но эти соображения касались не столько «вертухаев» (охранников) и прочих представителей правоохранительных органов, сколько людей посторонних, не имеющих к «деловым» никакого отношения. К тому же все эти резоны через весьма непродолжительное время потеряли актуальность, так как «ботать по фене» очень быстро научились не только милиционеры, но и практически полстраны. А все из-за того, что власти СССР излишне перестарались в свое время и пересажали чуть ли не половину страны, после чего уголовная субкультура прочно и надолго вошла в повседневный быт обывателей. Второе соображение, которым руководствовались создатели фени, – обеспечить что-то вроде быстрого способа тестирования на принадлежность к определенной социальной группе. Владение специальным, если хотите – кодовым, языком давало возможность почти безошибочно опознать «своего», то есть человека, вышедшего из той же уголовной среды. Как только свой видел своего, дальнейшее общение немедленно выстраивалось в соответствии с жесткой уголовной иерархией и законами внутри замкнутой криминальной системы.

Создавая свой собственный кодовый язык, фарцовщики принимали во внимание оба приведенных выше соображения. Да и не только теорию фени позаимствовала фарца у зеков. Сленг фарцовщиков состоял из нее почти наполовину. Почему именно оттуда? Причин несколько, и основная – принадлежность людей, серьезно занимавшихся фарцовкой, к преступному миру СССР. Ведь их деятельность шла вразрез с существующим законодательством и каралась государством не в административном порядке, а в уголовном. При этом понятно, что фарцовщики имели такое же отношение к настоящим «сидельцам», как оперный певец к рэперу, но формально… формально фарцовщики подвергались такой же опасности в любую минуту загреметь в тюрягу, как и любой гоп-стопник, а следовательно, не могли обойтись без необходимых знаний, обеспечивающих принадлежность к криминальным структурам. Приплюсуйте сюда еще и блатную романтику, очень популярную в СССР, особенно среди молодежи.

Но при этом фарцовщики не забывали и о некоторых специфических особенностях своего подпольного бизнеса. Одной из таких особенностей было общение с иностранцами. О том, на каком языковом уровне это общение осуществлялось, я расскажу попозже, а пока упомяну, что уже в те времена универсальным языком считался английский. Именно на нем худо-бедно могли изъясняться почти все иностранные граждане практически в любой стране мира. Стало быть, фарцовщики просто не могли не использовать в своем сленге обрывки этого вездесущего «инглиша». Поэтому вторую часть сленга фарцовщиков составляли или чудовищно искаженные английские слова, или всевозможные производные от них. Иногда изначально английские слова искажались практически до неузнаваемости. Делалось это отчасти по причине безграмотности фарцовщиков, а отчасти для того, чтобы не вхожий в систему человек, хорошо владеющий английским языком, не смог догадаться, какое же именно «слово» было «в начале».

Но и тут (как у уголовников) в изначальном плане фарцовщиков закодировать свои переговоры случился некоторый сбой. И если в успешном освоении фени простые советские граждане преуспели, потому что в каждой десятой семье кто-то из родственников сидел, то поднатореть в изучении сленга фарцовщиков им помогли сами его создатели. А как же иначе? Ведь у фарцовщиков отоваривалась значительная часть населения. Очень многие люди имели возможность познакомиться при покупке товара с некоторыми частными терминами. И виноваты в этом были сами фарцовщики, которые (как правило) с покупателями вели себя неимоверно выпендрежно и каждую минуту норовили блеснуть своей исключительностью. Правда, во время торговых операций в основном шли как раз искаженные английские слова, а не феня, знакомство с которой фарца как раз не спешила афишировать.

Так и получилось, что «продвинутая» советская молодежь называла сапоги – шузы, а очки – глезы. Но практической пользой от введения в сленг фарцовщиков англоподобных слов дело не ограничивалось. Говоря о фарцовщиках, ни на минуту нельзя забывать об идеологической составляющей их деятельности и образа мыслей. Американская культура всегда была для фарцовщиков образцом для подражания. И не только потому, что эта страна представлялась советским людям раем для потребителей. В первую очередь ценился тот непередаваемый дух личной свободы в самовыражении, которого были напрочь лишены «совки». Для любого фарцовщика, как бы напыщенно это ни выглядело на бумаге, Америка была символом свободы и вседозволенности. Сейчас такие убеждения выглядят по меньшей мере глупо и наивно, но и Америка с начала 60-х годов ой-ей-ей как поменяла свои идеалы. В те времена, о которых идет речь, США еще не успели втиснуть свое население в узкие рамки политкорректности и тесные оковы приличий. Хиппи, битники, а до этого рок-н-ролл – вот и все, что мог разглядеть советский человек сквозь узкие щелки в железном занавесе.

Это сейчас каждый российский гражданин знает, что хиппи и битники – это прежде всего наркотики, и лишь потом уже все остальные приятные убеждения: ненасилие, свобода личности и пацифизм. Это теперь каждый российский школьник осведомлен о том, что рок-н-рол – это перво-наперво многомиллионные прибыли дельцов от шоу-бизнеса, и только потом зажигательные ритмы, позволяющие отличаться от старшего поколения. А тогда такие тонкости, судя по всему, были неведомы даже самим символам американской свободы, что уж говорить о советских людях. Отсюда и стремление советских граждан подражать «Дикому Западу», которое в среде фарцовщиков достигло своего апогея.

Чтобы больше не возвращаться к вопросу сленга, приведу несколько «выдержек из текста», то есть фраз, типичных для повседневного обихода фарцовщиков.

Монинг бомбил дойча. Наченчил воч, но фирма не вери супер – «Сейко». Слил фуфло, а дойч хеппи. Сдал на хазу, поднял на ченче маней солидно.
Перевод: Утром состоялась сделка с западным немцем. Выменял часы, но не очень хорошей фирмы – «Сейко». Отдал за товар сущие пустяки, но немец остался доволен. Часы отнес на квартиру, где живет перекупщик, на сделке заработал приличное количество денег.

Читать это, конечно, смешно. Когда я впервые ознакомился с подобной выдержкой, долго не мог поверить, что все это произносилось всерьез, без издевки. Но с другой стороны, культура фарцовщиков – это, по сути, культура очень и очень молодых людей, которые и составляли основной контингент. А молодежь всегда отличалась стремилась отличаться от своих «предков», и проще всего сделать это за счет создания собственного лингвистического пространства. Чтобы в этом убедиться, достаточно послушать хотя бы современных подростков. Они своими изысканиями искренне наслаждаются и воспринимают все максимально серьезно, явно соревнуясь: «кто круче отмочит». А посмеяться над своими «достижениями» они еще успеют – лет через десять.

С вводной частью покончено, самое время переходить к основной части – истории возникновения и развития фарцовки в СССР. Гарантирую, будет очень интересно. Скелеты в шкафу, неожиданные повороты сюжета, а самое главное – каждый сможет ознакомиться не только с официальной трактовкой явления фарцовки, но и с теми выводами, которые сделали сами повзрослевшие и умудренные опытом фарцовщики. А эти выводы (высказанные вслух во время интервью) частенько поражали даже тех, кто их высказывал. Я видел это собственными глазами.